Дверь отъехала в сторону и в проходе появился человек с аккуратной бородкой, первым делом протянувший мне красную книжку оперативника МИДа Советской России. Даже и не думал, что в МИД-е могут работать официальные оперативные агенты. Странный мир, подумал я. Все миры — странные, если посмотреть со-стороны.
— Мы, говоря откровенно, уже и не верили, что ты выберешься. По своим каналам получили информацию, что на последнем участке пути тебя ждет что-то уж совсем невероятное. В дефензиве сейчас, наверное, пожар в борделе во время потопа. Звонили, что заместитель второго отдела, который курировал твое устранение, застрелился сегодня утром. Это крупнейший их провал десятилетия!
— Да. Я рад, что провалились именно они, а не я.
— А уж мы как рады! Осталось доставить тебя в итальянский МИД. Но это мы обеспечим, вагон оцеплен нашими оперативниками, кругом карабинеры и агенты безопасности. Прямо на перроне тебя ждет бронированное авто. В общем, осталось сделать последний шаг.
— Полагаешь, неприятностей не будет?
— Если поляки не найдут противотанковое орудие и не попытаются расстрелять авто прямо на римских улицах — ничего другого представить себе не могу.
— Ну будем надеяться, будем надеяться.
По перрону я сделал буквально несколько шагов, пересев в роскошное авто, не чета тому, в котором я ехал на вокзал в Москве. Начищенная латунь, сверкающее хромирование, сияющий лак. Внутри — благородное дерево, кожа, бар, из которого была немедленно извлечена бутылка кальвадоса, хрустальный бокал и сигара. От последней я отказался категорически.
Рим, город древний, действительно древний часть строений, мимо которых мы проезжали стояло здесь минимум две тысячи лет. Мои сопровождающие изредка давали мне свои пояснения. "Здесь руины храма такого-то, эта церковь возведена на фундаменте храма четвертого века до нашей эры, а это новодел Il Vittoriano — местные называют это вставной челюстью. А это театр Марцелла, но его отсюда практически не видно — дуче перестраивает город. Ему не дают покоя лавры барона Османа. — Зато можем проехать спокойно, а не петлять по улочкам, — заметил водитель. — Но у нас в Москве меня пугают планы перестройки старого города! Смотрел я проекты, от моего родного города вообще ничего не останется."
До здания МИДа, которое, как мне сказали, располагается в Палаццо Киджи, мы добрались быстро, минут за тридцать. Могли бы и быстрее, но итальянцы искренне ненавидели правила дорожного движения, правда проявляли определенное уважение нашему авто.
Внутри меня представили важному господину, исполняющему непонятные обязанности в министерстве. Первые минут десять я пытался сориентироваться в новом языке и произношение, потом все встало на свои места, в базе уже изученных мною нашлось соответствие, и я смог продолжить разговор сам. Рассказывая о том, как я отбивался от врагов, я поймал на себе удивленные взгляды советского оперативника и представительного мидовца.
— Что-то не так, господа?
— У вас странное произношение, молодой человек, — заметил итальянец. Можно подумать, что вы провели долгое обучение в монастыре на севере, где итальянский находится под большим воздействием классической латыни. Даже скажу больше, кажется, что латынь для вас родной язык, а наше наречие вы учили "по верху"! Знаете, я ведь не просто чиновник этого заведения, я еще и профессор лингвистики, занимаюсь фонетикой, как герой пьесы сеньора Шоу. У вас удивительное произношение! Мне не приходилось сталкиваться с таким. Если у вас найдется время, не могли бы вы начитать мне на фонограф несколько текстов? Это будет украшением моей коллекции итальянских наречий! — я, растерянно, посмотрел на своих советских коллег. Мне совсем не хотелось заниматься этим, тем более что это будет не совсем честно — моя речь не имеет никакого отношения к местной Италии.
— Я думаю, наш молодой коллега мог бы начитать вам несколько текстов. Но это будет плохим украшением вашей коллекции. Тео немец, русский немец. Латынь он, конечно изучал раньше итальянского. И в его речи вы, скорее находите адскую смесь из тех языков, которые он изучал для службы дипломатическим курьером МИД-а. Так ведь, Тео?
— Совершенно верно! Я был очень удивлен, насколько лестно вы оценили мое знание вашего древнего языка! Я полагал, что знаю его посредственно.
— Вот как? Знаете, господа, я все-таки надеюсь, что ты Тео, извини, что я так фамильярно, начитаешь мне несколько текстов. Мне это будет полезно в любом случае. Буду разбираться — ведь ваше произношение — интересная загадка, для ученого. Но я не о том хотел поговорить, вы говорили, что у вас, как не странно есть презент для римского папы?