Компания из трех молодых людей, успевших изрядно отметить праздник, отправилась на прогулку. Ребятам было тепло и хорошо не только от горячительных напитков и длительных выходных. Впереди была целая жизнь, обещающая светлое будущее и массу радужных перспектив!
Вот в таком состоянии тела и духа, с готовностью к подвигам и непоколебимой уверенностью в себе молодые люди взошли на мост.
А в это время в ближайшем отделении милиции у майора Свисткова сильно болела голова. Нарядно накрытый стол, украшенный красной икоркой и той самой сырокопченой колбасой из праздничного пайка, запотевшие рюмочки, командирский коньяк, красавица жена и желанные гости сегодня не ждали его дома. Вместо всего этого было оно – дежурство, и встреча с ними – темными элементами, мешающими счастливой жизни советских граждан и их безоблачному будущему.
Кстати, безоблачность будущего находилась под вопросом. Тут следует сказать пару слов об эпохе, в которую и болела голова у майора Свисткова. Союз уже начал распадаться, но еще назывался Советским. Вместо исконного «Слава Богу» плакаты еще пестрели лозунгами «Слава КПСС», в ВУЗах страны еще трепетали перед экзаменами по истории партии и философии марксизма, перст Ильича еще указывал «верный путь» со всех постаментов страны, и еще сохранялась честь и совесть в сердцах таких людей, как майор Дмитрий Александрович Свистков. Но уже совсем близко было то время, когда поднимут головы многочисленные кооперативы, новоявленные бизнесмены и атакующие их новоявленные же рэкетиры, перестройка перейдет в перестрелку, а страну растащат и продадут по частям за копейки бывшие коммунисты, комсорги-активисты и прочие либеральные новообразования.
Но вернемся к событиям того праздничного дня в целом и на мост через реку Яузу в частности.
На мосту
Итак, их было трое. Позади был день, полный событий и впечатлений. Остались в прошлом гулянья в Парке культуры и отдыха имени Горького, катания на аттракционах, паломничество на Красную площадь, где наши молодые люди, простимулированные духом праздника, теплой погодой и напитком храбрости, настолько искренне исполнили «Марсельезу», что чуть-чуть не пробудили Ильича. Но от участи Дон Жуана, неаккуратно потревожившего статую командора, вследствие чего нарвавшегося на страшные неприятности, ребят спасло естественное желание облегчить организм, что возле мавзолея совершить было решительно невозможно!
О! Как бесценно чувство меры! И как благословенна фраза: «уже хорошо, пора остановиться». Но насколько бесценно это чувство, настолько же редко оно встречается в нашей жизни.
Состояние тел и душевный настрой нашей компании можно было охарактеризовать так: с одной стороны, хочется спать, а с другой стороны, хочется жить! А как же можно спать в такой вечер! Он ведь только начинается! И как прекрасен этот безлюдный мост, расцвеченный знаменами цвета крови (мудрые граждане уже сидели дома, со своими близкими и друзьями, за праздничным столом, поэтому мост и был безлюден).
Да и очередной напиток был вместе с нашими друзьями на мосту. О молодость! Ну да ладно, сократим наше повествование до смысла.
Его звали Виктор. Голубоглазый статный брюнет из потомков «бывших» недобитых интеллигентов и дворян – такие своими аристократическими манерами и породой неизбежно вызывали негодование и несварение желудка у среднестатистических народных масс. Носил он славную фамилию Ковалевский, и в нашей компании был несомненным лидером. Будущий юрист-международник с отменным чувством юмора, не лишенный авантюрной жилки и прочих достоинств, он свято чтил все законы и кодексы, за исключением Небесно-процессуального, так как на тот момент еще не был с ним ознакомлен. Но сегодня звезды распорядились иначе, и природная осторожность отступила перед молодостью, задором и алкоголем. Хотелось подорлить, наорлить, взмахнуть крыльями и в блаженной эйфории слиться с небесами!
«Как наденешь галстук (пионерский), береги его. Он ведь с нашим знаменем цвета одного!»
Знамя! Это было не просто слово для советского человека. Это была святыня, на 70 лет заменившая народу Царство Небесное и Всех Святых. Любое неуважительное высказывание о нем приравнивалось к государственной измене. Но ребятам уже было хорошо, и рамки приемлемого изрядно раздвинулись.