Когда ты летишь в немыслимом темпе, тебе с трудом удается следить за временем. Возможно, прошло около пятнадцати минут, после того как черепаха понеслась еще быстрее. Я уже почти терял сознание от такого сумасшедшего путешествия. А когда руки, мертвой хваткой вцепившиеся в панцирь, начали неметь, она меня катапультировала, и я полетел кирпичом вниз.
Похоже, что я все-таки отключился. Не помню, как всплыл и сколько болтался на поверхности узкой речки, которую смог бы пересечь за три своих шага. Солнце приятно припекало, а вода была очень мягкой и теплой.
Я наблюдал, как надо мной в небе кружила птичка Сирин. Ее светлые локоны сияли на солнце. Я поднялся и поковылял к берегу, спотыкаясь об острые камни, разогнул затекшую спину и стал осматриваться.
Передо мной столбом возвышался густой темный лес. Сзади, на другой стороне речки, сверкала лужайка, усыпанная грибами с круглыми голубыми шляпками, возле которых прыгала стайка рыжих бельчат. И мне пришлось выбирать, куда идти: на лужайку, где пели и танцевали от радости животинки, или же в чащу страшного, черного леса, где не было видно ни просвета.
– Конечно же, Бодя, тебе в черный лес, – пробормотал я, неуверенно двигаясь вперед. – Как же иначе?
Удивительно, что моя одежда после воды не была мокрой. Я вышел из речки, как один из тридцати трех богатырей дядьки Черномора, и пошагал в неизведанный мир.
Глава 11. Глухой лес
Я стоял напротив леса без конца и края. Он был таким ровным, будто ни одной травинке не разрешено было вырасти немного вперед. Словно лес создавался одной ровной стеной, и я никак не мог найди в ней ворота. Но был уверен, что мне именно туда. Нет, это не моя интуиция – я помнил, что сказал Миг моей черепахе.
– Глухой лес, – повторил я. – Мне точно сюда.
Я с опаской подошел ближе и уткнулся носом в черную стену. Огляделся по сторонам: я по-прежнему был один. И сделал шаг.
Стало темно. Я обернулся, и мне показалось, что лес сгустился плотнее и запер меня в своих тесных объятьях. Воцарилась полная тишина. Я не слышал ни шелеста листьев на ветру, ни щебета птиц – ничего, кроме собственного прерывистого дыхания.
– Ау! – крикнул я, и по телу тут же пошел холод.
Я не услышал эха.
– Эй! – повторил я попытку. – Меня кто-нибудь слышит?
Казалось, я кричал в чулане, наполненном тоннами книг, где мой голос превращался в глухой неживой звук.
Напуганный и встревоженный, я двинулся с места. Высокая трава цеплялась мне за ноги, словно чьи-то выросшие из земли руки тянулись, пытаясь меня ухватить. Я чувствовал, что сзади что-то движется, а когда поворачивался, черные сухие ветки деревьев медленно рассеивались перед моим носом.
Теперь я хотел, чтобы птичка Сирин была рядом. Хотя бы просто порхала на белоснежных крылышках, создавая мне маленький островок белого цвета. Я запрокидывал вверх голову, чтобы уловить ее движение над деревьями, но они были такими высокими и густыми, что ни один лучик света не мог проникнуть в их зловещий дом.
– Э-ге-гей! – снова крикнул я что было мочи, но звук моего голоса будто разбился о невидимые стены и осыпался жалкими осколками на траву. – А-а-а-а! Э-э-э-э! Я здесь! Эй! Кто-нибудь!
А потом стали происходить невероятные вещи. Деревья вдруг зашевелились. Это были высокие дубы с неохватными стеблями, которые вдруг двинулись с места. Я замер от страха, глядя, как они выстраивались в одну общую нить, точно солдаты. Невозможны было сосчитать их количество. Они все подходили и подходили, я не видел конца этой цепи. Тогда я разворачиваюсь, чтобы бежать, но сзади была та же картина: сотни высоких деревьев, вставших в ряд. А я в центре этой ловушки.
Никто на свете не смог бы уговорить меня сделать шаг. Кроме деревьев. Одно из них вдруг поднимает ветки и тянется ко мне. Оно было таким высоким и мощным, что смогло бы сломать меня самой своей хрупкой веткой. Я задрал на него голову:
– Ма-ма…
И побежал. Я бежал долго и очень быстро, не оглядываясь. Самым ужасным было то, что деревья вырастали прямо у меня под ногами. Я их перепрыгивал, но иногда им удавалось меня зацепить. Тогда я падал, снова поднимался на ноги, а потом снова падал, раздирая колени в кровь. Когда я стал задыхаться, то остановился. Согнулся, уперся в колени и на секунду прикрыл глаза. Этой секунды моей слабости хватило деревьям, чтобы пнуть меня сзади. Я полетел через коряги. Я летел бы и дальше, но меня остановил колючий куст, вонзивший в мое тело сотню кусачих, как крапива, шипов. Я повис, словно запутавшаяся в паутине муха. Когда пытался двигаться, шипы сильнее вонзались в мою плоть и я кричал от боли.