Тяжелая. Холодная.
– Ну что ж, – говорю, – поехали. – И прижал ее к губам.
Когда я пытался выдуть ритм «Катюши», то вдруг увидел, как отец играл на этой самой гармошке. Мне показалось, он был талантлив. Показалось, что ему приносило настоящее счастье общаться со светлыми гиллами, рассказывать им фантастические истории нашего мира и приносить подарки местным девчонкам. Я отстукивал ритм ногой, слегка пританцовывая; Ферлея, положив голову на собственные ладони, смотрела на меня, ее глаза блестели от навернувшихся слез. Я помню: эту мелодию нас заставляла повторять училка по музыке в школе. Но я не думал, что когда-нибудь смогу исполнить ее кому-то, кроме унитаза. По-моему, получилось неплохо. После того как я закончил, девчонки оживленно мне хлопали.
– Какой у вас дивный мир, – проговорила Ферлея и начала серию мечтательных вздохов.
Я сыграл на бис по умалениям своих слушательниц. К концу третьей песни зрителей стало больше, я почувствовал на своем затылке чей-то тяжелый, неприятный взгляд и повернулся.
Меня сверлил взглядом Югула. О, вы еще не раз о нем услышите! Молодой парень, наверно, чуть старше меня, с длинными острыми ушами и кокетливо взъерошенными волосами. На нем была кожаная темно-зеленая, до пят безрукавка, по краям обрамленная мехом, которая развевалась при ходьбе, как плащ супермена. В каком-то роде Югула и был суперменом. На поясе гордо висела резная фляга – неотъемлемый атрибут Флэи. Его лицо было суровым, будто он готовился съесть охапку червей. Ему не понравилось, что я устроил? Я вежливо кивнул ему, улыбаясь глазами, но в ответ получил укоризненный взгляд. Постояв еще немного, он отвернулся и зашагал прочь. Его плащ развевался. Одна из девушек положила на мое плечо руку и, улыбаясь, стала вертеть головой в ритм мелодии. От этого, когда Югула на меня обернулся, его злое лицо приобрело болотный оттенок.
Когда я оставил благоухающий цветник из обворожительных девушек, то видел, как он сидел в одиночестве на большом камне, похожем на бочку. Я зачем-то за ним наблюдал. Он поднял указательный палец к небу, а после из него стрельнула молния. Он выпустил пять или шесть электрических снарядов из собственной руки, не моргнув глазом. Пув! Пув! Пув! Я хотел верить, что его демонстрация способностей не была подстроена лично для меня. С этим парнем у нас длинная история. Даже длиннее, чем мы оба могли подумать. Он был единственным, кто невзлюбил меня сразу. И с чего вдруг? Не могу сказать, что этот факт меня удручал или я впал в панику, просто в глубине души было как-то паршиво.
– Давай, Бодя, – под нос пробубнил я. – Ступай к счастливым девицам.
Не попадаться ему на глаза – вот была моя тактика.
А теперь я расскажу вам о Фелие. Мое знакомство с ним тоже не прошло гладко.
Во время того, как мы с девчонками танцевали, я заметил, что к нам кто-то быстро идет. Длинными гулливерскими шагами он перешагивал целые кусты, чтобы не тратить время на их обход. Наверно, если бы перед ним оказалось здание, он бы прошел сквозь него. Это был парень с длинными волосами, как у девушек из рода Тэмисс. Его шевелюра носила серый оттенок, что означало, он был напуган, но что-то мне подсказывало, что еще немного – и они сделаются угольно-черного цвета. Он подбежал к нам.
Сейчас-сейчас, я попытаюсь дать выражению его лица исчерпывающую характеристику. Оно было вытянутым, точно фасолина. Обычно он похож на круглый горох, но вдруг – фасолина. Красная, консервированная, из банки. Фелий имел впечатляющую способность вспыхивать красным цветом в момент смущения или любых других эмоций. На фоне этой краски у него выпучивались глаза. Круглые белые пробки. Иногда они могли принимать форму еще более круглую, но для этого ему следовало удивиться. А сейчас он был в ярости. Поэтому к выражению лица добавлялись торчащие вперед губы. Будто он проглотил трубу, но она вся не вместилась и ее конец торчал изо рта. В таком дивном настрое он подлетел к нам.
– ФЕРЛЕЯ?! – закричал он так громко, на сколько отважились его голосовые связки. – Что-что ты здесь делаешь?
Теперь, когда он стоял от меня даже ближе, чем врач-стоматолог, я мог видеть его зрачки. Они были обычными, как у человека, и это значило, что в его крови была примесь. Он вцепился в руку Ферлеи и потащил за собой.
– А ну, отпусти! – закричала Ферлея.
Первое, что вам следует знать об этой парочке, они были заядлыми спорщиками. Встречали таких? Не то чтобы они спорили со всеми вокруг или не соглашались со всеми мнениями, это словесное состязание они устраивали исключительно между собой. Было не ясно: то ли они уже были такими до знакомства, то ли это был отпечаток совместной жизни. Иногда мне казалось: спор – основная нить, которая их связывает.