— Что случилось? — спросил он. — Что там происходит?
— Не велено говорить.
Гилморн пожал плечами и пошел к двери. Проходя мимо второго слуги, он вздрогнул, ощутив его нервозность. Все шло не так, как обычно. Неужели положение настолько серьезное? Но тогда бы они чувствовали страх, а не эту странную неуверенность. Почему они нервничают, если выполняют приказание своего господина? Молниеносная догадка озарила Гилморна.
— Вы лжете! Я никуда с вами не… — успел выкрикнуть он, прежде чем сзади на него обрушилось что-то тяжелое, и все покрыл непроглядный мрак.
Когда он пришел в себя, его куда-то несли, перекинув через плечо. Гудящая голова болталась в нескольких футах от пола. Он смотрел на ступеньки. Его несли по лестнице вниз. Звуки боя становились ближе. Затылок ныл, крепко его приложили, похоже, рукояткой кинжала. Перед глазами все плыло. Он вяло попробовал вырваться, его встряхнули грубо:
— Не рыпайся!
Он решил поберечь силы и отложить сопротивление хотя бы до тех пор, как пройдет звон в ушах и головокружение, которые мешали даже соображать, не то что двигаться. Его притащили в какую-то комнатушку, сбросили на пол. Когда он сел, потирая рукой затылок, то заметил, что один из людей подпирает двери колченогим столом. Он поднял голову и взглянул второму в лицо. И сразу все понял. Взгляд человека был настолько красноречивым, что Гилморн оцепенел, чувствуя липкие пальцы страха, заползающие ему в душу. Намерения обоих слуг в отношении его были самыми подлыми.
Он попытался подняться, однако ноги еще плохо его слушались, и голова кружилась. Он снова сел, глядя на них снизу вверх, стараясь, чтобы страх не проявился на его лице и не спровоцировал их на решительные действия.
— Что вам нужно? — спросил он ледяным тоном. — Мой господин узнает об этом, и вы будете наказаны.
Одинаковые похабные ухмылки появились на их лицах.
— Не, ну ты глянь, он нам угрожает, — протянул один насмешливо. — Жаловаться будешь, детка?
— Я расскажу обо всем Норту, — с угрозой сказал Гилморн и снова попытался встать.
Его сбили с ног. Один прижал к полу его ноги, второй сжал его тонкие запястья. Гилморн дернулся, безуспешно пытаясь освободиться, с удивлением переводя глаза с одного слуги на другого, все еще не в силах поверить, что они пошли против воли Норта.
— Что вы собираетесь делать? — вырвалось у него.
Человек развел его ноги и подтащил его к себе. Второй в это время крепко держал его за руки.
— Собираемся хорошенько тебя оттрахать, подстилка! — и человек больно стиснул его рукой между ног.
Гилморн пытался не потерять самообладания перед лицом надвигающегося на него ужаса. Собрав все силы, он заставил себя лежать смирно. Только не сопротивляться, не дразнить их! Сейчас они еще в нерешительности, еще могут внять голосу рассудка…
— Не сходите с ума. Вы не должны этого делать. Вам нельзя ко мне прикасаться. Норт вас убьет. Если вы сейчас меня отпустите, я обещаю, что ничего ему не расскажу.
— Ты и так ничего ему не расскажешь, — человек наклонился ниже, продолжая тискать гениталии эльфа через тонкую ткань штанов. — Когда мы закончим с тобой, ты уже никому ничего не расскажешь.
Он заметно возбуждался, накручивал себя словами и прикосновениями, наслаждаясь одним предвкушением того, что они собирались сделать. Неужели уже слишком поздно, неужели их уже не остановишь?
— Вам не удастся это скрыть. Вас поставили меня охранять. Если вы меня убьете, труп все равно найдут, и что вы скажете Норту? Он спросит с вас так строго, что вы пожалеете о том, что сделали. И не один раз.
— Конечно. Если тебя найдут. Только вот колодцы здесь глубокие. А мы скажем, что ваши напали на башню, и ты дал деру, пока мы дрались.
Гилморн похолодел. Ведь тогда… Голос Норта снова зазвучал в его ушах: «Если ты будешь пытаться сбежать или покончить с собой, десять твоих сородичей умрут!» Эру милосердный, эти подонки натешатся с ним, убьют и сбросят труп в колодец, а Норта убедят, что он сбежал, и тогда он устроит резню! Эру, нет…
— Не делайте этого! — голос его стал умоляющим. Он не стал бы унижаться ради себя, но ради эльдар, ради несчастных мордорских пленников… — Пожалуйста, не убивайте меня! Обещаю, я все сделаю, что вы хотите, я не буду сопротивляться! Я ничего не расскажу Норту, я могу поклясться, только не убивайте!
Они обменялись быстрыми заговорщическими взглядами. Тот, который тискал Гилморна, изобразил на лице работу мысли и как бы с неохотой сказал:
— Ну, если ты будешь послушным, если действительно будешь делать все, тогда мы, может быть, тебя и пощадим…