Временами Гилморн подумывал, что пару раз по морде и «Соси, блядь эльфийская» было бы вытерпеть легче. Привычнее.
К концу ужина он просто изнывал от напряженного ожидания. Однако лорд Амран вдруг переключился с него на Найру и уже ей, а не Гилморну расточал свои многозначительные улыбки и пошловатые намеки. Найра держалась настороженно, глаз не поднимала, и лицо ее снова было замкнутым и угрюмым. Когда муж обнял ее за талию, она вздрогнула и закусила губу.
— Надеюсь, вы простите нас, лорд Эннеари. Мы с леди Найравэль вынуждены покинуть ваше во всех отношениях приятное общество. Нам, как вы понимаете, необходимо побыть вдвоем, — и лорд Амран, подмигнув Гилморну, повлек Найру к выходу.
Она бросила на Гилморна один-единственный страдальческий взгляд и последовала за мужем.
У эльфа сжалось сердце. Он всегда знал, конечно, что она принадлежит другому — но впервые это знание было столь наглядным. В глубине души Гилморн надеялся, что лорд Амран потерял всякий интерес к своей жене, да что там, он был уверен, что она его абсолютно не волнует, но ведь зачем-то понадобилась эта демонстрация… Лишний раз показать, кто здесь хозяин? Как будто кто-то сомневался.
«Она его законная жена перед Эру Единым», — твердил себе Гилморн, словно это могло уменьшить боль и горечь.
— А я так надеялся, что вы развлечете меня рассказом о своих военных похождениях, лорд Амран, — вырвалось у него, и губы сложились в чарующую улыбку, от которой смертные просто столбенели.
— Может быть, в другой раз, лорд Эннеари.
Вот так. Следовало бы помнить, что его обаяние не действует на Норта Морадана — вернее, действует, но совершенно непредсказуемым образом.
Когда Гилморн поднялся из-за стола, Амрис увлек его в темный коридор, взял под руку, прижался всем телом, заглядывая в глаза.
— Что с тобой, Энне? Ты сам не свой. Это все из-за брата, правда? Не принимай близко к сердцу, он всегда так шутит. Тебя вовсе не задержат здесь насильно, клянусь честью! Ты можешь уехать в любой момент, когда захочешь…
— Что? Ах, это… Я даже внимания не обратил, — честно сказал Гилморн. — Однако, признаться, твой брат меня несколько… эээ… ошеломил.
Амрис лукаво улыбнулся.
— Знаешь, ты его тоже. Он, конечно, и виду не подал, но я-то его знаю. Никогда он с гостями не был таким разговорчивым. А как смотрел на тебя! Берегись, Энне, как бы он не попробовал тебя соблазнить!
Но глаза юноши не улыбались. Он с беспокойством следил за реакцией Гилморна. Бедный мальчик ревновал, да еще как! Конечно, он ведь думает, что перед его драгоценным старшим братцем никто не устоит. Ну, положим, доля истины в этом убеждении есть…
— А что мне делать, если он и вправду захочет? — вздохнул Гилморн. — Все то, что я знаю о твоем брате, подсказывает мне, что отказа он не потерпит.
Амрис вдруг покраснел, губы его дрогнули.
— Знаешь, временами я сам его боюсь, — вырвалось у него. — Будет лучше, если он не узнает о наших отношениях. И вот еще… — он заколебался, но продолжил: — Энне, я никогда от тебя ничего не требовал, ты можешь делать все, что хочешь, но… Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Амран в юности был совсем бешеный. Не знаю, чего от него можно ждать теперь. Лучше запри на ночь дверь в свою комнату и никому не открывай.
Амрис прижался к его губам в торопливом поцелуе и оставил Гилморна одного.
Гилморн долго мерил шагами комнату, потом бросился на кровать и закрыл лицо руками. Он был близок к отчаянию. Его раздирали противоречивые чувства — и даже ревность, которой он, как ему казалось раньше, совсем не знал. Он даже понять не мог, кого к кому так болезненно ревнует — Найру ли к мужу или, наоборот, лорда Амрана к его жене, чье общество он предпочел обществу его, Гилморна, которого называл когда-то «мой сладенький эльфенок»! Он что, хотел показать Гилморну, что плевать на него хотел? А ведь и года не прошло с их последней встречи… Ведь он должен был понять, что Гилморн завернул в этот замок только ради него, потому что хотел узнать о нем побольше… Нет, он все еще его хочет, этот тяжелый жаркий взгляд ни с чем не спутаешь… Но почему тогда он не поступил с ним так, как привык поступать всегда? Не домашних же он стесняется, в самом деле — он, который отымел собственного брата на глазах у собственного отца!
Стемнело. На небосклоне зажглись первые звезды, и их далекий холодный свет пробудил Гилморна от оцепенения. Сидеть в комнате было выше его сил. Он выскользнул в коридор, и… ноги сами привели его в башню. Дверь библиотеки была приоткрыта, из щели шириной в ладонь лился слабый свет. Эльф толкнул дверь и вошел, безошибочно предчувствуя, кого он там увидит. На то, чтобы подойти ближе, решимости уже не хватило, и он прислонился спиной к косяку, превозмогая слабость в коленках.