– С..а! – непечатно выразился кто-то.
Мда…
– Я досмотрю, – сказал я.
Встал на колено… низ остался относительно целым – а люди обычно держат нужное в кармане. Сунулся в один – мобила, стекло разбитое – в карман ее, пригодится. В другом кармане – пухлый бумажник, в нем – пачка купюр, по пятьсот евро и по сто долларов, права украинского образца, карточка. Коноваленко Олексий Викторович, подполковник СБУ. Все верно.
Навалилась усталость. Я поднялся, перебросил документы Барсуку. Тот глянул, выматерился последними словами.
– С..а. Жил как пидор и сдох как пидор.
Барсук пошел звонить, я сунул бумажник в карман. На базе поделим…
Вышли штурмовики, я подошел к ним. Они знали, что я – офицер и замкомгруппы, поэтому пока батя звонит – я за него, все верно.
– Как было?
– Да хрен знает что! – выругался старший группы, здоровенный казак – загнали его на крышу, он чумной совсем был. Достал гранату, говорит – щас подорвусь, нахрен! Не подходите! Но чеку не достает, а у нас приказ живым брать. Я ему говорю – отдай гранату и пошли, Христом-Богом клянусь, даже бить не будем. А он совсем отморозился, глаза оловянные. Крикнул «Аллах Акбар» и чеку дернул. Ну, тут у кого-то из наших нервы сдали, он шмальнул в ногу. А тот – назад и вальнулся…
– Чего он крикнул?
– Аллах Акбар.
– Вы что там – приняли по дороге? Какой Аллах Акбар, это хохол?!
Казак перекрестился.
– Что было, то было, врать не буду. Вот тебе истинный крест, Аллах Акбар он крикнул. Да и казаки подтвердят, так и было. Все слышали.
– Черт знает что…
Подошел Барсук, морда озабоченная.
– Что? – спросил я.
– Приказано уходить из города. Немедленно.
Выходили из города мы по той же трассе, по которой зашел конвой, – как самой безопасной. Оба БТР были у нас, часть укропов разоружили, часть – завалили.
При выходе – нас остановили водилы с фур. Они нас совершенно не боялись, и у них были на то все основания. По негласной договоренности между группировками водила был лицом неприкосновенным и спроса с него не было. Разборки шли между хозяевами товаров, контрабандных трасс, крышами, силовиками, а водилы были не в счет. Ему сказали куда ехать, он и едет. Водил, которые знали дороги в ДМЗ и готовы были ездить было не так много, потому их берегли.
– Мужики! – спросил, видимо, старший из водил, коренастый хохол как с картинки с «шевченковскими» усами – а нам теперь шо робыть?
Барсук приоткрыл дверцу бронированного «Ивеко».
– Первое – мы не мужики, а казаки. Второе – х… ли ты тут стоишь!? Ехай куда ехал, дорогу освободи – пока беды не огреб.
– Ага, дякую. – Водила побежал к машинам, уяснив, что на груз мы не претендуем.
На выходе из города на трассе стоял блокпост – мы его снесли сосредоточенным огнем двух автоматических пушек и прошли далее. Видимо, и тут не сообразили, что БТРы давно отжали и они уже не украинские. Со связью и взаимодействием тут было хреново. Дальше – уже была ДМЗ. Ничья земля…
Примерно в двадцати километрах – нас ждала группа Бармалея и сам Бармалей. Бармалей – это бывший мент, который воевал на стороне ДНР, потом отказался уходить и сколотил группировку. Занимался он всем – крышевал, продавал, покупал. По негласной договоренности он помогал, чем мог, российской разведке, а мы – помогали, чем могли, ему. Вот, например, мы сейчас два БТР взяли, рабочих. Куда их? Если не последует другой команды – мы их Бармалею отдадим. БТР знаете сколько стоит?
Сам Бармалей стоял у личного «Хаммера», у него была НК416, как у нас – он ее, говорят, у польского спецназовца отжал. Хотя скорее всего на черном рынке купил.
– Как сходили? – спросил он, лыбясь больными зубами. В Зоне у всех были больные зубы – потому что вода плохая.
– Х…о, – коротко сказал Батя, – валим отсюда…
Примерно через полчаса нас догнали…
Видать, в БТРах были какие-то маяки или просто система управления позволяла дать свое местонахождение. Как бы то ни было – два Су-25 «Скорпион» догнали нас, и мы едва успели отреагировать…
Когда тебя догоняют штурмовики – первое, что ты должен сделать, это свалить с брони и залечь в канаве. В ДМЗ это сделать не так-то просто – канава может служить пристанищем для самых омерзительных сюрпризов. Здесь может быть мина или растяжка, может быть булька, в которую ты грохнешься с разгону и она тебя сожрет за несколько секунд, подскочить и вытащить не успеют, здесь может быть озерцо отравленных шахтных вод, лежание в котором может потом обернуться двумя неделями в ростовской больничке, и хорошо если только двумя неделями. Поэтому – в ДМЗ сходить с трассы, пусть и разбитой, но трассы – это чревато, даже если угрожает опасность.