— Я постовая собака.
— Вот, допились. Пора заканчивать их банкет, — и Герман зашел в палатку.
Серега докурил, щелчком отбросил бычок, взглядом проводил его полет. Окурок попал точно в урну.
— Снайпер, — подумал Сергей и нырнул в палатку, вслед за Асояном.
— О-о-о! Герман, Серега! Где Вы шляетесь?!!! Спирт почти весь выжрали, а вас нет.
— Не все, там Вдова им оставил.
Забрякали кружки. Заорали тост.
— Лучшему командиру, лучшего спецподразделения МВД РФ! — Ура!
— Ура-а-а-а!!!!
Гармонист вжарил «Казачка» и пляска продолжилась. Вертя над головой, добытой на зачистке шашкой, в присядку, прошел Аитов. Все расступились, перед холодным блеском отточенной стали. Наверное, две сотни лет назад, их прапрадеды, на этой же земле, так же отдыхали и развлекались, между горячими стычками с предками сегодняшних чеченцев. Менялись времена, но не менялась душа русского мужика.
Позднее, кто мог еще самостоятельно передвигаться, второй раз за день, сходили в баню. У Сергея была коробка березовых веников, отец прислал сюда с оказией. Поэтому командовал в бане Сергей.
— А-а-а! Хорошо! — выпаривая спирт, друг из друга орали парни, обильно поливая каменку.
Действительно — хорошо! Что еще нужно мужику для счастья — хорошие друзья, обильная выпивка, гитара, гармонь и баня. Маленькие мужские радости. Хорошо….
Если забыть, что идет война… Эх ты, синий наш берет, да тельник — в утешение!
На следующее утро, выпросив у причитающего начпрода Михалыча, две сотни мешков и вооружившись лопатами, парни во главе с Лапой, пошли укреплять выносной пост. С ними пошел Чубайс. Пост, представлял собой трехэтажный полуразбитый домик. С него хорошо просматривалось расположения отряда.
Засевший на крышу дома один, единственный, снайпер мог отсюда, легко парализовать всю оборону отряда.
Поймав на дороге «Камаз» — самосвал, заплатили водителю три тысячи рублей. Через час он привез песок. Сделали лебедку из шпалы и шкива, открученного от разбитого трактора. С похмелья бойцы ругали Серегу.
— Серый, ты сволочь. Нет, чтобы с утра ребятам похмелится дать, работать заставил.
— Давай, давай. Водку жрать, вы мастера, я убедился. Посмотрим, на что вы еще способны.
— Блин, стратег хренов. На черта мы таскаем эту тяжесть? Что оно даст? Чехи из «граника» разнесут всю нашу работу за одну секунду.
— Гранатометы у них, не у всех. Так что, не стони. Еще спасибо скажете. — смеялся Серега, подтаскивая мешки к лебедке.
— Спасибо тебе дружище. Вот сегодня ночью чечены нападут, а я устал как собака. Какой из меня вояка. Ты нас специально работой мордуешь. Может ты того, засланный казачок? — кряхтя, пробурчал Лапа.
— Мужики, смотрите заяц! Эге-ге-й! — приставляя пальцы к губам, свистнул Гусаров.
Все засвистели, поднялся радостный крик. По полю скакал большой рыжеватый русак. Зайцев здесь было много. В то время как вся остальная фауна переместилась подальше от войны, зайцы остались.
Вдова, взял автомат и начал целится. Лежавшая на солнце собака, хотела побежать за дичью, но Сергей поймал ее за ошейник — там могли быть мины.
— Ну, нет! Я первый увидел! — Гусаров схватил свое оружие, и, дернув скобу затвора, дал очередь.
Он расстрелял весь магазин, и только после последнего выстрела, заяц подпрыгнул вверх, упал и задрыгал ногами.
— Попал! — заорал Гусаров и рванул к добыче.
— Гусь, дурак! Не беги! Мины! Иди медленно, под ноги смотри, — заорал Лапа. Сергей отпустил собаку. Чубайс побежал, обгоняя Гусарова. Схватил зайца и вернулся обратно. Гусаров развернулся.
— Блин, Гусь! Ну, ты и стрелок. Весь рожок высадил, а попал один раз, в лапку. Твой заяц сдох! От разрыва сердца, — осмотрев зайца, смеясь, сказал Вдовин.
Подошли на выстрелы Герман и «Батя».
— Что за стрельба? Кто стрелял? — «Батя» готовил расправу.
— Гусаров «чеха» завалил, — желая свести все в шутку, начал оправдываться Лапа.
— Вот, зайца подстрелили. Вам, товарищ полковник. Свежатинку — на ужин. — Гусаров понял, нужно как-то предотвратить наказание, которое готовил комбат.
— Зайца? Мне? Подхалим ты Гусаров! Но еще раз, стрелять начнешь, отправлю на «очки» — уже мягче добавил комбат. И внезапно заорал: — Понял, раскудрит, кудрит, тудыть, твою мать!
— Так точно! — Гусь стал по стойке смирно. Комбат забрал зайца и пошел обратно, матерясь на ходу. Герман покачал головой, глядя на Гусарова и, отправился догонять «Батю».
— Пронесло! Ну, ты Гусь, и гусь! Стрелок хренов! — сказал, молчавший до этого, Громов.