— Обернись и увидишь.
Девушка нашла в себе последние крохи сил, чтобы обернуться. Туман бесследно исчез, зато теперь под скалистым уступом до самого горизонта разлилось голубое поле маков, которое там, вдалеке, перетекало в такое же небо.
Безупречная лазурь.
Лазурь была повсюду, кроме двух островков-клякс в абсолютной чистоте. Черно-красное и буро-желтое: негармоничное, диссонирующее, ужасающее.
Мака смотрела и не хотела верить. Надеялась, что это обман зрения, потому что чужой сон для нее вдруг обернулся кошмаром. До жути реалистичным, до жути непохожим на ее собственные.
Ведь в ее страшных снах никогда не было мертвого папы.
А здесь был.
Спирит Албарн лежал в голубом омуте маков, широко раскинув руки. Открытый в последнем крике рот зиял темно-бурым провалом на лице, и еще большим провалом зияла дыра от вырванного из его груди сердца. Рядом с телом копошилась в цветах желто-коричневая гусеница. Отвратительная, огромная — футов шесть, не меньше, — и жирная.
— Папа! — в ужасе закричала Мака.
Надрывно. До хрипоты в голосе. Сковывающего холода она уже не чувствовала, ноги сами понесли повелительницу вниз по склону. К папе. В маки. Быстрее. Да не тут-то было. Как это часто бывает во снах, ноги теперь слушались с трудом. Каждый шаг давался с усилием, будто Мака пробиралась сквозь толщу воды.
Она неотрывно смотрела на тело отца, чувствуя, как по щекам начинают катиться слезы. Не сдавалась и упрямо шла вниз: медленно, почти на пределе сил.
— Мака! Стой! — Соул схватил ее за руку, но она с ненавистью вырвала запястье из его ладони испачканной папиной кровью.
— Отвали! — рыкнула, не оборачиваясь.
— У меня не было выбора. Или он, или я… — спокойным голосом оправдывался Соул. — Ты ведь не хотела, чтобы я умер?
— Ты его убил!
— Твой папаша мне никогда не нравился.
Гусеница меж тем заползла на голову Спирита Албарна, закрыв своим телом лицо, двинулась дальше и наконец ткнулась головой в дыру на его груди. Мака в ужасе остановилась, не в силах сделать больше ни шага вперед. Не в силах отвести взгляд или закрыть глаза. Тварь толкнула голову еще дальше и медленно, дюйм за дюймом, полезла внутрь тела. Мака видела, как грудина вздымается и опускается под напором волнообразных движений гусеницы, которая пожирала внутренности, чтобы освободить себе место. Тошнотворное зрелище.
— Теперь у тела Спирита будет новый хозяин, — равнодушно сказал Соул сзади. — Забудь про него.
Мака обернулась. Соул спокойно смотрел на нее и улыбался как ни в чем не бывало. Выше по склону с улыбками так же глядели ведьма и откуда-то взявшаяся Линг. Девушка стояла рядом с ведьмой, и бирюзовые ленты в ее туго заплетенной черной косе удивительно хорошо сочетались с белым кружевным платьем чуть ниже колена. Здесь не было зеркал, но Мака и без них знала, что платья обеих повелительниц различаются лишь цветом.
— Соул, — позвала Линг, — давай быстрее. Ты должен сделать еще один выбор.
Соул стер улыбку с лица и серьезно взглянул на Маку:
— Разочаровал тебя, да?
— Да.
— Не круто. Думал, ты на моей стороне. — Он протянул руку и положил ей на плечо. — Тогда я останусь с Линг. А ты умрешь.
Соул с такой силой оттолкнул от себя повелительницу, что она ощутила, как земля ушла из-под ног, и девушка чуть ли не кубарем покатилась вниз по склону. Она остановилась, только когда упала в маки. Дыхание сбилось. Тело ныло. Синева слепила.
Несколько лепестков взметнулись над Макой, на мгновение слившись с небом, а потом вдруг превратились в бабочек. Невзрачные мотыльки метнулись к лицу девушки. Она вскочила на ноги, отмахнулась, да только сразу поняла, что все напрасно.
Голубое маковое поле вмиг стало коричнево-охристым. Миллионы цветов обернулись бабочками, вспорхнули со стеблей и ринулись к Маке удушающе коричневым облаком, от которого нет спасения. Насекомые полезли в нос и уши. А когда она рефлекторно открыла рот, чтобы сделать вдох, то сразу проникли в горло.
Маке казалось, что хитиновые лапки скребут трахею и карабкаются вниз по пищеводу.
Чудилось, как чешуйки с крыльев забивают носовые пазухи, осыпаются на язык.
Мерещилось ощущение пушистых брюшек внутри слуховых проходов.
Бабочки были снаружи.
Бабочки были внутри.
Бабочки были повсюду и сулили смерть.
Бабочки убивали.
Мака истошно закричала.
***
Испуганный вскрик вырвал повелительницу из сна в объятия раннего утра и Соула, которому она вцепилась пальцами в предплечье, кажется, до будущих синяков. Только что разбуженный, он приподнялся на локте и теперь сверху вниз смотрел на Маку заспанными глазами, в которых не было ни намека на только что снившийся ему кошмар. Его размеренное дыхание и расслабленное тело свидетельствовали об одном — Соул сновидение не запомнил. А может, оно не казалось ему таким уж страшным…
Кошмары всегда были личным делом каждого из них, поэтому лезть с расспросами или утешениями они друг к другу никогда не пытались. Так уж повелось. Да и снились плохие сны всегда там: за тонкой стеной соседней комнаты. Мака вдруг почувствовала себя неловко, поэтому попыталась выровнять дыхание и утихомирить сердце, рвущееся прямо в ладонь Соула из ее груди.
— Схожу за водой… — пробормотал он.
Сон никак не хотел отпускать девушку из своего кошмарного плена, а она лишаться единственной опоры с реальностью — крепким предплечьем бывшего напарника.
— Не уходи, — зашептала Мака и наконец смогла окончательно сфокусировать взгляд на молодом человеке. — Сон. Соул, тебе ведь сейчас тоже снился кошмар?
— Плохо помню, — честно ответил он тоже шепотом, замерев над девушкой и по-прежнему приобнимая ее одной рукой. Сердце под его ладонью отстукивало ритм уже не так бойко, и дыхание постепенно приходило в норму. — Во сне была старуха-ведьма около скалы со свастикой, а рядом с ней Линг… Хм… Мне кажется, я знаю это место из сна.
— Маковое поле внизу, — подсказала Мака, и Соул задумался.
— Да. Вроде бабочки и цветы были… И ты… В платье, — почти равнодушно. — Не помню.
А еще там была кровь… Перемазанные в крови руки, которыми Соул толкнул ее в маковое поле; забрызганное кровью лицо с улыбкой… и такие же кроваво-красные глаза, которые сейчас внимательно смотрели на Маку, словно вновь возвращая ее в сон.
Непривычно длинные волосы в нечесаном хаосе путались и закрывали белыми прядями часть лица бывшего напарника. Маке хотелось видеть больше. Маке хотелось… точнее, требовалось… возможно, было жизненно необходимо убедиться сейчас в том, что на его щеках нет алых брызг, что все это осталось в кошмаре, а ростки страшного сна не пробрались в реальность.
Затаив дыхание, она потянулась рукой к лицу Соула. Коснулась теплой скулы, пропуская его волосы между пальцами, заскользила ими к виску и дальше, чтобы пряди не упали обратно.
Крови, конечно, не оказалось, и Мака чуть улыбнулась своей глупости.
А потом вдруг поняла, что сглупила вдвойне. Потому что Соул ее не понял, но времени на объяснения уже не осталось. Рука стремительно метнулась вниз и уперлась парню в грудь, а сама повелительница еле успела отвернуть голову. Вместо губ Соулу досталась щека.
— Не надо, — почти беззвучно выдохнула она в сторону и услышала разочарованный вздох в ответ, обжегший щеку горячим дыханием.
Наверняка Соул был не из тех, кому часто отказывали; наверняка он сейчас не понимал, почему Мака вдруг отвернулась, ведь сама несколько дней назад первой тянулась к его губам, да и только что… как это выглядело со стороны?.. Заигрывала с ним? Давала повод думать, что хочет совсем не разговоров?
На Маку Соул больше ни разу не посмотрел, пока поспешно выбирался из спальника, а потом порывисто надевал рубаху поверх футболки. Зато Мака наблюдала за его резкими движениями и почти физически ощущала горящую в нем злость. Не на нее. Соул злился на себя.
— Один — один по неудачным поцелуям, — буркнул он перед тем, как выбраться наружу под утреннее солнце.
========== Глава 29. Марионетка ==========
Окрестности деревни Ака-Кьи, четверг, 3:02 p.m.