— Конечно. Мотыльки смягчили падение. Юноше пока нельзя умирать, он ведь еще не выбрал для меня новое тело. Но ничего, скоро… Уже скоро я снова стану молодой. А пока… — она закрутила головой из стороны в сторону, всматриваясь в темные расщелины между скал. — А, вот ты где… Так и думала, что ты тоже здесь…
Белый сгусток тумана заурчал и вытек из-под глубокого провала, оплетенного корнями старого можжевельника.
— Что, проголодался? Знаю… Знаю… не урчи так недовольно.
— Это и есть Цати?
— Он самый, — снова кивнула старуха. — Я обещала, что буду сдерживать его до тех пор, пока юноша не добудет сердце того, чьи мысли породили Цати, но мне почти ничего не пришлось делать. У него были обереги получше моих заклятий.
— Браслет?
Старуха хихикнула:
— Нет. Любовь. Он почти все время был с кем-то, кто его искренне любит. Девушки, сами того не ведая, все это время по очереди оберегали его от смерти. Но теперь их нет рядом, поэтому Цати здесь.
Белый туман уже подполз к ногам старухи и заклубился, заурчал, потянул тонкую конечность вверх, карабкаясь по подолу ветхого платья. Узловатый палец Гома-кьи ткнул в сторону, и она приказала:
— Чованг, принеси сюда сердце дракона. Пришло время избавить юношу от проклятия, как я и обещала ему в нашу первую встречу. Пока не исполню его желание, не смогу исполнить свое.
Тибетец двинулся вперед: под его ногами зачавкала жижа, а серые штаны почти до коленей пропитались драконьей кровью. Ритуальным ножом он кромсал лишнее и обрубал сосуды, из которых на бурые скалы лились новые потоки крови, а потом с видимым усилием поднял сердце и понес к ведьме. Хладнокровный и равнодушный ко всему. Дело слуг — повиноваться и верно служить. Чованг служил верно уже вторую сотню лет, Чованг заслужил награду. Жаль, что не удалось сохранить это тело в целости, чтобы отдать ему в пользование. Хотя… так даже лучше. Гома-кьи улыбнулась. Она отдаст Човангу человеческое тело Спирита Албарна — с сердцем.
Цати с жадностью набросился на драконье сердце, стоило лишь ведьме снять с демона ограничительное заклятие. Она с восторгом на лице наблюдала, как белизна у ее ног краснеет, как сердце дракона тает на глазах, а сам демон наполняется силой и могуществом. Цати насытится, обретет волю и освободится от уз между ним и человеком. Теперь Цати сможет жить вечно и творить зло: мстить жалким людишкам за их страсти, грехи и плохие мысли, от которых был сам рожден. Люди порождают демонов, а демоны делают жизнь людей невыносимой, чтобы те в отчаянии, болезни и грехе рождали все новых и новых демонов. Таковы законы бытия Тибета.
Ведьма снова отдала приказ: велела Човангу вырвать драконий клык — пригодится для колдовства, если им вновь придется встретиться. Сама же, пока старик-шаман копошился у драконьей пасти, подошла к лежащему без сознания молодому человеку:
— Я даровала тебе жизнь и освободила от демона, теперь твоя очередь даровать мне молодость, мотылек, — зашепелявила она, присев около Соула. Протянула руку и коснулась его груди: — Дитя мое, твое время вышло.
========== Глава 31. Снова вместе и як в придачу ==========
Где-то на Тибетском нагорье, четверг, 8:28 p.m.
Прикосновение. Осторожное, мягкое. Девичьи пальцы провели по щеке, коснулись лба, а потом второй щеки. Соул мог поклясться чем угодно, что его касалась девушка или женщина: мужские руки на такую нежность просто не способны. Соул застонал и с трудом разлепил веки.
— Линг, — облегченно прохрипел он, когда в склоненном над ним лице узнал свою повелительницу.
— Ну и напугал же ты, партнер, — улыбнулась она в ответ. Только вот в глазах улыбки не оказалось: напряженная сосредоточенность и тревога заполняли их до краев.
— Меня опять накрыло… — Соул закашлялся, чтобы прочистить горло, но ком оттуда никак не уходил. Правда, о своем поганом состоянии молодой человек сразу забыл, стоило лишь увидеть руки Линг. — Кровь? Что случилось?
Он с трудом сел: в глазах помутнело, а внутри что-то закопошилось и задергалось до желания выблевать все внутренние органы разом. Соул попытался рукавом протереть глаза и смахнуть с лица настырные мокрые волосы, но рукав тоже оказался в крови… Как и все вокруг него. Молодой человек оторопело смотрел на бурое месиво под собой, на испачканные в крови ладони Линг (так она только что не гладила, а пыталась вытереть ему лицо?), на ее ноги по щиколотку утонувшие в бурой жиже и свои промокшие в ней же штаны и куртку. Наконец повернул голову и уперся взглядом в голову дракона:
— Нет… — выдохнул в ужасе и до крови закусил себе губу.
За свою жизнь Соул насмотрелся многого и видел вещи пострашнее мертвых драконов. Его вряд ли могли бы испугать стеклянный взгляд или оторванная голова ящера с торчащими из шеи позвонками…
Только вот перед ним сейчас лежал не просто дракон.
Перед ним мертвыми зелеными глазами смотрел в пустоту Спирит Албарн.
Нет… Нет… Не может быть…
— Это… — слова застряли в горле и никак не хотели показываться наружу, морозная дрожь прошила насквозь, и спазм снова скрутил желудок в узел. — Это… я сделал?
Конечно, они со Спиритом никогда не были друзьями и вообще не питали друг к другу взаимной симпатии. Папаша никогда не считал Соула достойным его дочери: ни в качестве оружия, ни в качестве друга… Ни в каком качестве. Соул мог сказать то же про Спирита: Мака определенно заслуживала лучшего отца. Этот только все портил и усложнял ее жизнь. Но что бы Соул ни думал про этого человека, как бы ни относился к его слабостям, грехам и ошибкам, одно он знал точно: Соул Итер никогда в здравом уме не желал смерти Спириту Албарну. Хотя бы потому, что прекрасно понимал — Мака несмотря ни на что любит папу. Да, вот такого, каков он есть… был…
— Соул…
Голос Маки из-за спины Линг заставил молодого человека вздрогнуть еще раз. Лучше бы он умер вместе со Спиритом. Если бы у него была хотя бы секунда на раздумья, он бы ни за что не смог посмотреть Маке в глаза. Черт! Как после произошедшего вообще можно смотреть ей в глаза? Но секунды на раздумья у Соула не оказалось. Слишком большая роскошь. Одно мгновение, и их взгляды встретились.
— Соул, — снова повторила Мака. Взволнованная. Уставшая.
Спокойная.
Как?! Как можно вот так спокойно смотреть на человека, убившего ее отца? Она что, не понимает, в чьей он крови? Чьи это мертвые зеленые глаза? Что это? Состояние аффекта? Сумасшествие? А может, это всего лишь очередной кошмар?
— Ма… — прохрипел Соул, не в силах даже до конца произнести ее имя, не в силах оторвать взгляд.
— Он жив, — два слова, пять букв и непреодолимое желание услышать их еще раз, чтобы точно убедиться, что он не ослышался. — Папа жив.
— Как? — еле слышно, еще боясь впустить надежду на чудо.
— Он перенесся в Шамбалу. Я чувствую его душу за Драконьим озером, — голос Маки успокаивал, смысл произнесенного хоть и казался бредом, но ей непременно хотелось верить. Мака тем временем торопливо продолжала: — Видимо, драконы в случае смертельной опасности могут взрывать тело на Земле и возрождаться в Шамбале. Как это случилось с Чилуном после переговоров, когда мы видели его ошметки на берегу.
— Так я не убил Спирита? — с облегчением выдохнул Соул.
— Не убил, хотя очень старался, — ответила за Маку Джоан. — Чудо, что сам не разбился насмерть.
И Джоан здесь? Все снова в сборе, даже какого-то яка умудрились сюда затащить.
Соул еще раз с облегчением выдохнул. Бля… Окажись сейчас перед ним живой Спирит, он бы его даже, наверное, обнял. В честь чудесного воскрешения оного и осознания своей невиновности. Да он бы всех сейчас обнял на радостях. Даже противную Джоан Кеплер и даже этого яка, если уж на то пошло. От сердца отлегло, хотя мутить так и не перестало.
Линг тем временем положила руку на плечо и участливо спросила:
— Можешь сам подняться? Ничего не сломано?
Соул кивнул только после того, как поочередно пошевелил всеми четырьмя конечностями:
— Кажись, меня спас богатый внутренний мир Спирита… — попытался отшутиться он. — Хотя выглядит и отвратительно, но в нем так тепло, что я даже не заме…