— О… Давай без психоанализа и девчачьего любопытства, — уклонился он от ответа.
— Ответь, — заупрямилась Линг.
Вот же настырная. Другую давно бы уже стоило с такими вопросами послать подальше. Соул хмыкнул и ответил, все равно ведь не отстанет:
— Если ты сделаешь из меня Косу Смерти, я буду гораздо счастливее, чем сейчас.
Он полуприкрыл веки в наступившей тишине и подумал было, что Линг наконец угомонилась. Напрасно.
— Скучал по Маке Албарн, да? — спросила внезапно повелительница, застав Соула настолько откровенным вопросом врасплох.
— Какая, к черту, разница? — пробурчал он недовольно.
— Просто хочу знать правду.
Соул снова открыл глаза и задумчиво посмотрел на Линг, но та на него не глядела, примостившись на груди с уже закрытыми веками. Настороженно ждала ответа, и он задумался… Правду? Насколько правда будет ей неприятна? Изменит ли это что-то? Разве что ему самому станет легче на душе — от своей честности.
В замешательстве Соул чуть повернул голову, чтобы взглянуть на спящую с той стороны яка Маку…
…И встретился с ней взглядом.
Она смотрела на него и тоже ждала ответа.
Соулу показалось, будто его кинули на раскаленные докрасна угли, вырвали легкие и оставили задыхаться без возможности сделать вдох. А может, он просто забыл, как это делается. Тело окаменело, только сердце брыкалось в груди и пыталось вырваться на свободу.
Мака смотрела. Не смутилась. Не испугалась. Просто так же, как и Соул, вполоборота привалившись к Киду и умостив голову на его боку, глядела на свое бывшее оружие без тени улыбки на лице. Тоже будто окаменевшая.
— Рад, что она снова рядом? — не сдавалась Линг.
И Соул вдруг ответил.
Твердо.
Не отводя взгляда.
Честно.
— Да.
Потому что врать Маке в глаза попросту никогда не умел.
Линг судорожно выдохнула и пробормотала:
— Все равно не отдам тебя ей. Докажу, что я гораздо лучше. А еще сделаю тебя счастливым. Вот увидишь. И Косу Смерти из тебя тоже сделаю.
Соул не слушал, Соул только смотрел. Наблюдал за весной на лице Маки. Ледяная холодность ее глаз растаяла и сквозь нее пробилась теплота, согрев темную зелень взгляда. Уголки губ почти незаметно уползли вверх, а щеки наверняка расцвели румянцем — не разглядишь в тусклом свете месяца и звезд. И даже мрак вокруг девушки показался Соулу теперь не таким густым и беспроглядным.
Мака отвела взгляд первой.
А потом не глядя протянула руку вперед, как если бы хотела достать ей до Соула. Но як был большой, а они слишком далеко друг от друга.
Всего лишь рука. По сравнению со вчерашней ночью вдвоем — никаких соблазнов.
Он нашел ее пальцы наощупь, когда сам вытянул руку в ответ через море шерсти и нырнул внутрь черных волн. Там, в теплой глубине, они все-таки коснулись друг друга: мимолетно и робко. Сначала только кончиками пальцев, потом смелее и чуть дальше навстречу друг другу. Впрочем, далеко не получилось — всего две фаланги, не более, иначе пришлось бы шевелиться и тревожить своих напарниц рядом. Соул этого сейчас точно не хотел. Мака, видимо, тоже. Оба взволнованные, они не до конца осознавали, зачем им все это и почему так будоражаще приятно чувствовать друг друга в этой, казалось бы, невинной забаве. Приятно для них обоих, иначе бы Мака не закрыла глаза и не стала поглаживать вдруг замершие пальцы Соула. Так ласково и нежно, что он не смог удержаться и ответил ей тем же.
И тоже закрыл глаза, чтобы забыть, как странно выглядит все происходящее сейчас: полулежать в обнимку с одной и получать удовольствие от того, что перебирает пальцы другой. Удивительно, что он раньше никогда не замечал, насколько они тонкие и длинные у его бывшей повелительницы. Как несправедлива природа: одарить ее такими музыкальными пальчиками, будто созданными для игры на рояле, и напрочь лишить музыкального слуха.
Аккуратные и идеально гладкие полукружия ногтей, мягкие подушечки (не то что у него — привет стальным гитарным струнам) и тонкая нежная кожа — чертовски приятные ощущения. Ему нравилось поглаживать, переплетать со своими, чертить неровные дорожки вдоль и поперек…
Вроде ничего особенного, но Соул никак не мог отделаться от назойливой мысли: если бы пальцами можно было целовать, то это был бы именно поцелуй. Дразнящий, когда ногти Маки так неторопливо вырисовывали узоры на его коже. Игривый, когда она вдруг ускользала от него, а потом возвращалась, и Соул, боясь снова лишиться ощущения близости, сжимал ее пальцы между своих. Волнующий, потому что сонный мозг обволакивало легким туманом возбуждения, который возникал там — в нервных окончаниях на кончиках пальцев, и дальше по нервам растекался по всему телу, тающим облаком оседая внутри.
Если это был поцелуй, то самый странный в его жизни.
Они оба так и заснули в обнимку с яком, своими напарницами и переплетенными пальцами в теплой шерстяной глубине.
========== Глава 33. Гома-кьи ==========
Где-то на Тибетском нагорье, пятница, 7:34 a.m.
— Просыпайся, дочь Тибета, — тихий шепот на ухо.
Ласковый и добрый. Чарующий.
Колдовской.
Линг открыла глаза. Бабочка тонкопряда вспорхнула вверх от ее уха и закружилась перед лицом девушки, едва не задев плечо Соула своими невзрачными коричневыми крыльями, а потом полетела дальше — вдоль зарытой в косматую ячью шерсть руки партнера. Линг наблюдала за полетом мотылька; нужно убить это ведьмовское летающее отродье — ведь не знаешь, что от него ожидать. Но повелительница медлила. Не хотелось выпутываться из теплого кокона попоны и обхватившей плечи руки Соула. Словом, нарушать такую идиллию на двоих.
Тонкопряд кружил над спиной яка и никак не улетал дальше, поэтому девушка все же осторожно приподнялась и потянулась вперед рукой, стараясь не потревожить сопящего партнера рядом. Хотела схватить бабочку и раздавить, да только вдруг забыла про мотылька, а рука так и замерла на полпути.
Взгляд повелительницы выхватил в черном ворохе шерсти переплетенные пальцы, и теперь она никак не могла найти в себе силы перестать на них смотреть, прекратить думать об этом и попытаться утихомирить накрывшую ее с головой лавину ревности.
Линг смотрела.
Смотрела и прислушивалась к себе.
Что такого в этих пальцах? Соул ведь ее всю ночь обнимал, она спала на его плече, слышала его дыхание и чувствовала биение его сердца. Так почему какие-то чертовы сплетенные с Макой Албарн пальцы перечеркнули всю радость этой ночи рядом? Почему Линг видится в них больше нежности, интимности и доверия, чем в объятиях? Разве такое возможно? И почему ей так завидно? До злых слез обидно.
Повелительница молниеносно схватила мотылька, а потом с яростью и почти садистским наслаждением раздавила тонкопряда в кулаке — выместила на нем всю клокочущую внутри злость. Затем высвободилась из-под руки Соула и попоны.
— Ты встаешь уже? — партнер приоткрыл один глаз.
— Да. Спи дальше, — тихо ответила Линг и направилась к горячему источнику, чтобы умыться, а заодно и успокоиться.
Спускаться было легко, да и пройти всего ничего: какую-то сотню шагов вперед, потом вниз за острый край скалы, обогнуть еще один выступ, а потом влево по подобию ступеней, которые соорудила сама природа.
Бьющую из-под земли струю в зеркале воды почти не было видно, да и еле заметный пар курился только над источником, но над ручьем уже пропадал.
Девушка присела на корточки у края широкой ленты бойкого ручья и умылась, собираясь с мыслями. Настроение немного улучшилось, как это всегда бывает от солнечного утра в горах и воды — будто окружающий мир напитал тело умиротворением, а солнце рассеяло все тени в душе. Соул ведь дал обещание, пыталась успокоить себя повелительница, и никакая Мака Албарн не встанет на пути к счастью Линг Янг и ее оружия Соула Итера.