Увидев впереди двух монстров, Шинигами-младший выхватил Вельзевула, запрыгнул на скейт и полетел вперед. Первой на его пути оказалась мерзкая гусеница, которой он с размаха залепил скейтбордом по отвратительной голове, откинув монстра на несколько футов в сторону от папы.
Больше Мака на Кида не смотрела. Соул спустился уже достаточно низко, чтобы можно было спрыгнуть без последствий. Ноги чуть не разъехались на мелких камнях, когда она мягко приземлилась на дно ущелья, и снова подняли в воздух серую взвесь пыли. Бывший напарник спрыгнул рядом в следующую секунду.
Повелительница краем глаза увидела протянутую ладонью кверху руку Соула. Словно символ доверия и уверенности. Такой знакомый и когда-то привычный жест. Возьми, сожми, пользуйся. Но вместо того, чтобы схватить руку и броситься на ведьму с косой, кинулась навстречу Джоан. Потому что так казалось правильней. Потому что теперь глефа — оружие Маки Албарн. Потому что с Джоан у них получается стабильный резонанс душ, без которого не одолеть ведьму.
Потому что, черт возьми, так честней по отношению к Джоан, да и к Линг…
А к Соулу?
Насколько правильно — вот так оставлять его в стороне? Ведь у него гораздо больше личных причин желать смерти Гома-кьи. Ведь он сейчас был уверен, что Мака воспользуется косой, а она просто проигнорировала его… Отвернулась… Предпочла другое оружие…
Хотя он всего несколько минут назад вытащил из пропасти ее, а не Линг…
— Убейте с Кидом гусеницу! Мы займемся ведьмой! — крикнула повелительница, не оборачиваясь, чтобы не видеть сейчас взгляд Соула и не чувствовать себя предательницей.
Ладонь подруги оказалась в руке Маки лишь на долю секунды. Когда повелительница обернулась и кинулась к ведьме, то уже крепко сжимала древко глефы. И казалось бы, прошло совсем немного времени с того момента, как они с Джоан вдвоем разделались с Цати, а отталкивающий вид Гома-кьи не был для напарницы сюрпризом — она уже успела рассмотреть гигантскую бабочку там, у ручья, но что-то сейчас пугало подругу. Душа Джоан лучилась тревогой, страх передавался через древко и покалывал кончики пальцев повелительницы, рассредотачивал ее внимание и отвлекал.
Мака удивленно чертыхнулась, но времени разбираться уже не осталось.
Химера почти добралась до Линг, когда повелительница попыталась глефой дотянуться до ее коричневой мохнатой спины, да не тут то было. Тварь, не оборачиваясь, взмахнула крыльями, и их острые края-лезвия чуть не резанули Маку по руке. Ведьма даже не обернулась — будто повелительница с оружием в руках была для нее лишь маленьким досадным недоразумением. С чешуек на гигантских крыльях вспорхнули мотыльки и закружились вокруг девушки, норовя забраться в нос, рот и уши.
О, знакомый трюк. Только они сейчас не во сне, а Мака не настолько глупа, чтобы визжать от испуга при виде сотни назойливых бабочек. Повелительница, не останавливаясь, натянула на голову капюшон и дернула бандану-трубу с шеи вверх так, чтобы та закрыла нос и рот. Надо потом поблагодарить Соула: полезная все-таки штука не только при езде на мотоцикле и может спасти как от простуды, так и насекомых.
Несколько попыток добраться до Гома-кьи со спины не увенчались успехом, а спереди шесть лап бабочки с острыми крючьями просто не оставляли Маке шанса пробиться к телу и душе ведьмы глефой. Острые хитиновые крючья с легкостью отбивали сталь, норовили зацепить оружие и выхватить его из рук повелительницы. Рот ведьмы уродливой трещиной делил морду химеры от уха до уха в зловещей ухмылке, а в фасеточных глазах девушка видела сотни отражений себя в жалких попытках разделаться с уродливой тварью, нависшей над Линг Янг.
— Ну все, достала! — пробормотала Мака со злостью и схватила глефу двумя руками. — Резонанс душ!
Так-то лучше! Гома-кьи что-то удивленно прохрипела на тибетском при виде изменившейся формы оружия, но Линг так и не выпустила. Ох, зря! Мака с разворота рубанула по двум подставленным для защиты конечностям в полной уверенности, что сейчас-то отсечет их с первого же раза, однако лезвие со скрежетом проскользило вниз вдоль хитиновых лап и чуть было не воткнулось в твердую поверхность под ногами. В последний момент повелительница сумела изменить траекторию и сразу же резко отпрыгнуть, пока третья конечность не воткнула в нее крючья.
Все шло не так. Не хватало мощи, чувства согласованности и легкости, чтобы не думать про глефу. Оружие в резонансе не должно ощущаться чужеродным предметом, оружие в резонансе — продолжение руки повелителя; как и мысли оружия, его чувства и стремления. Но только сейчас все было не так. А потом Джоан и вовсе испуганно вскрикнула. Мака ощутила, как волна страха прокатилась по ним обеим, как почти рассинхронизировались души, как опасно вздрогнула ее рука и чуть не выронила глефу.
Она с трудом отбила новый выпад ведьмы и крутанулась, чтобы выиграть время, а потом отскочила в сторону:
— Извини, — виновато пробормотала Джоан. — Отвлеклась.
— Не смотри на них! — выпалила Мака.
И поняла, что совершила ошибку, потому что поддалась секундной панике Джоан, позволила ее эмоциям овладеть собой и впустить страх за Соула, Кида и папу в свою душу.
Роковая мимолетная слабость, которой ведьма сразу воспользовалась. Крючья все-таки зацепили глефу, и Маку вместе с оружием с силой дернуло и бросило в пыль рядом с Линг.
Встать она уже не успела.
Огромная лапа Гома-кьи обхватила голову, вторая следом надавила на живот и лишила возможности пошевелить руками, не говоря уж о том, чтобы взмахнуть глефой. Хитиновые крючья впились в кожу повелительницы десятком игл, заполнив живот острой болью, шипастым обручем обвили макушку — будто короновали девушку терновым венцом. Третья лапа химеры уперлась в колени. Мака дернулась. Напрасно. Не вырваться. Не убежать. Не шевельнуться.
Страх притупил боль, страх смешался с отчаянием Джоан в жгучий коктейль безысходности и злости. И цвет у этого коктейля был охристо-голубым, потому что именно эти цвета видела сейчас Мака над собой. Голубое бездонное небо и пестрая охра на огромных крыльях-опахалах.
А еще девушка знала, что до сих пор жива только из-за Линг, потому что все внимание ведьмы в эту минуту было приковано к своему будущему телу, которое она так страстно хотела заполучить. Скосив взгляд, Мака содрогнулась: неестественно огромный человеческий рот на морде химеры широко открылся и из него лезло нечто отвратительное. Белесое существо с тонкой прозрачной кожей и просвечивающей сетью кровеносных сосудов напоминало то ли уродливого младенца, то ли гигантского опарыша. Вязкие нити слюны капали на обескровленное лицо Линг, на ее плотно сомкнутые веки и чуть приоткрытый рот, а личинка уже тянула мерзкие обрубки-конечности вниз, к своему новому дому… оболочке… телу и беззвучно открывала-закрывала рот в плаче или первом послеродовом крике…
Мака почувствовала, как глаза начинает щипать от непрошеных злых слез. Соул ни за что не простит, если она не сможет спасти его повелительницу. Он до конца жизни будет винить себя, что схватил у края пропасти за руку Маку и тем самым принес в жертву Линг Янг. А она до конца жизни будет думать, как бы все обернулось, выбери она косу, а не глефу. Был бы у них с Соулом шанс спасти Линг или все закончилось бы точно так же? Готова ли она жить дальше с мыслью, что осталась жива только потому, что вместо нее умерла другая девушка? Столько вопросов и ни одного ответа.
Звук колокольчиков раздался так внезапно, что Маке показалось: этот хаотичный перезвон — самое прекрасное, что может существовать в мире. В ее мире, населенном сейчас только монстрами, бессилием и страхом. Последовавший за этим голос Соула зазвучал яростным полузвериным рыком:
— Не смей трогать моих повелительниц, тварина!
В следующий миг поводья хлестанули по фасеточным глазам, обернулись вокруг шеи монстра удавкой, и мелодичный перезвон утонул в реве боли. Ведьма взвыла и дернулась в сторону, ее выродок снова скрылся во рту, а сама Гома-кьи взмахнула крыльями в напрасной попытке удержать равновесие или достать острыми краями-лезвиями до Соула. Ловушка из конечностей выпустила Маку из плена, и повелительница еле успела откатиться в сторону, чтобы не попасть под бьющиеся в хаотичной амплитуде ударов крылья, а потом она почти взлетела вверх — настолько внезапно и резко Соул обхватил ее за талию, поднял рывком и поставил на ноги, пока Гома-кьи, воя от боли, пыталась стянуть с себя шелковые поводья.