Соул выхватил телефон из руки друга только после пары гудков. Хорошо что Мака не успела ответить на вызов. Он быстро нажал отбой и решительно замотал головой:
— Мака не должна лезть во все это. Даже если Джоан окажется чиста.
— Почему?
— Потому что Джоан Кеплер дерьмовое оружие. А у твоего Амура дерьмовый вкус.
— Амур? Какой еще Амур?.. Да не влюблен я в нее! Просто… — Кид вдруг замолчал и подозрительно-пытливо уставился на приятеля. В полосатой голове определенно созрел какой-то вопрос, но он никак не мог решиться его озвучить. Наконец спросил вкрадчиво спокойно: — Соул, что ты видел?
Они оба в замешательстве посмотрели друг на друга. В возникшей неловкой паузе отчетливо послышался гул снаружи: турбины ожили, самолет готовился к взлету. Соул размышлял, насколько правильным решением было бы впутать во все эту херню еще и Кида. И дело тут вовсе не в доверии — просто ему и без того забот хватает. Приятель, судя по его задумчивому взгляду, даже сейчас решал в голове какой-то гиперважный для него вопрос: что-то между поиском ответа на главный вопрос Вселенной и размышлением, правильно ли он загнул концы туалетной бумаги перед отъездом.
Бля! Че все так сложно-то?
Как тут расскажешь, что видел? Соул выругался под нос и уставился в иллюминатор:
— Видел достаточно, чтобы Джоан шла нахер.
Комментарий к Глава 49. Контракт
* «Летающий Тибет» — серия картин современного китайского художника по имени Ван Игуан (Wang Yi Guang). На большинстве картин этой серии тибетские девушки, которые художнику напоминали богинь, бегут наперегонки с яками.
** Гурхар-як — божество, в котором пребывает летающий дух Фейтан. По тибетским поверьям после того, как як научит девушку летать и передаст ей знания, она становится шаманкой в своей деревне.
========== Глава 50. Тет-а-тет ==========
Город Смерти, четверг, 5:37 p.m.
Разложенная на журнальном столике карта Канады покрылась красными крестиками-метками так, будто болела корью, а карандаш то и дело переходил из рук Джоан к Джо, потом обратно, потом снова к Джо. И все это в сопровождении хохота и горячих споров относительно главных достопримечательностей страны кленового листа.
— Что ты забыл в этом Вуд-Баффало*, Джо? — уставилась на очередной крестик на карте Джоан.
— Там популяция в двадцать пять тысяч бизонов. Бизонов! Ты что, не хочешь увидеть бизонов?
— Мы только что вернулись от лохматых вонючих яков. Яки, бизоны — какая разница? Четыре ноги, шерсть и рога… Зачеркивай своих бизонов.
— Ну уж нет! — запротестовал Джо. — Это ты свое монреальское кладбище** зачеркивай давай. Тоже мне большая достопримечательность! Кресты с надгробиями смотреть, пф!
— Мака! — позвала Джоан подругу. — Кладбище или бизоны? Ты наш гость, тебе и выбирать.
— Мне все равно, — растерянно пожала плечами Мака, поняв, что последние минут десять вообще не участвовала в разговоре, а блуждала где-то глубоко в мыслях.
Джоан покачала головой и поставила жирную красную точку в углу карты:
— Так. Брейк. — Подруга поднялась с дивана и потянулась. — Мака, вскипяти чайник, а я сгоняю до магазина за вкусняшками.
Момент, который повелительница старалась оттянуть на неопределенный срок, все-таки наступил. Они с Джо остались наедине.
Кухню Мака любила всегда. Витала в ней вместе с запахами специй и еды какая-то особая магия уюта и «домашности». Именно на кухне они с Соулом чаще всего мирились после разгромных ссор, именно здесь велись задушевные беседы обо всем подряд — не существенном, но насущном. И именно за кухонным столом вместе с Кеплерами Мака училась чувствовать жизнь заново после исчезновения Соула Итера.
Как же теперь все изменилось, казалось неправильным и тяготило.
Джо сидел на своем излюбленном месте и лениво передвигал кружки перед собой в ожидании, пока Мака заварит чай. Привычно-обычный Джо: аккуратная стрижка ежик, аккуратно выглядывающий ворот футболки из-под расстегнутой рубашки, аккуратно подстриженные ногти и даже взгляд из-под не по-мужски пушистых ресниц аккуратно мягкий, спокойный.
— Разговаривал сегодня с отцом, — ровный голос с легким канадским акцентом почему-то тоже показался бы Маке сегодня аккуратным, если бы к нему можно было применить такую характеристику. — Он сказал, что даст свою лодку и спиннинги. Так что можно будет порыбачить на озерах.
— Угу.
Мака намеренно медленно распаковывала коробку с заваркой и всем существом чувствовала, что Джо со своего места наблюдает за ней.
— Джоан, конечно, будет ворчать, но это все фигня. Уж я-то знаю, как ей нравится это дело. Мы в детстве часто с отцом рыбачили.
— Угу.
— Мака, — в его голосе послышалась усталость.
— Наверное, будет весело, — фальшиво бодро ответить получилось с трудом.
— Нет, не будет, если ты так и продолжишь зарываться внутрь себя. — Теперь голос Джо звякнул тревогой. — Что случилось?
— Ничего, — закусила губу Мака. Ни-че-го. И это «ничего» — пугало ее больше всего. Она так ничего и не решила. Это тяготило, бесило и ужасало. — Просто устала.
Джо бесшумно поднялся со своего места. Аккуратно. Так же бесшумно подошел сзади к замершей с заварочным чайником в руке Маке.
— Мне тебя не хватало, — невесомо легко сорвались слова с его губ.
И неподъемной тяжестью сковали повелительницу. Почему? Черт! Почему Джо Кеплер может так спокойно говорить такое, а им с Соулом нужно было каждый раз продираться сквозь дебри собственных сомнений, чтобы честно признаться в этом друг другу?
Джо между тем осторожно собрал волосы Маки в пучок и переместил их на одно плечо, чтобы поцеловать второе. Аккуратно. Бережно. Сухие губы коснулись кожи чуть выше еле заметной царапинки, оставшейся от одного из браслетов Соула, когда тот стягивал с нее кофту… Нетерпеливо. Несдержанно.
Неаккуратно.
Маке снова стало стыдно. О чем она вообще думает?
— Джо… — выдохнула девушка обреченно.
— М?
Второе прикосновение губ к коже запустило волну мурашек по телу. Увы, не из той породы приятных мурашек удовольствия. Эти оставляли за собой лишь безразличие. И озноб. Несмотря на жару.
— Давай просто останемся друзьями, — все-таки решилась Мака и крепче сжала чайник в ладонях. Не сломать бы хрупкую керамику в такой напряженный момент.
Джо отстранился и выпрямился:
— Если ты пока не готова…
Не готова к чему? Наконец-то признаться себе, что ей хочется других губ, других рук, хочется забыть про смущение, про нормы поведения, приличия, совесть и про других людей, которые чего-то от нее ждут? Что даже мысли о Соуле Итере рядом будоражат ее гораздо больше, чем поцелуи Джо Кеплера? Так было, есть, и это вряд ли изменится в ближайшее время. Тогда зачем она мучает себя и молодого человека рядом? Нужно прекратить, пока все не зашло слишком далеко. Отдав браслет Киду, она смогла поставить решительную точку на Соуле (уже пожалела об этом, дура, но что сделано, то сделано). Пора решиться поставить такую же точку и на истории с Джо, потому что так будет лучше для всех. И правильней.
— Ты… ты мне нравишься, Джо. Но как друг.
В наступившей тишине отчетливо послышался шум воды в электрическом чайнике. Вода закипала и начинала бурлить. Градус напряжения в кухне рос так же быстро, и неминуемо должен был вот-вот наступить предел со щелчком: и электрического прибора, и тягучей мертвой тишины без слов. Первым щелкнул чайник, затем прошло еще несколько до бесконечности долгих секунд прежде, чем Джо Кеплер произнес:
— Только вот ты, Мака, мне нравишься не только как друг.
Он отошел и снова сел на свое место за стол. Мака обернулась и все-таки нашла в себе смелость посмотреть в глаза, непривычно серьезные и тусклые:
— Прости… — виновато выдавила она с искренним сожалением.
— За что? — с усмешкой и иронией спросил Джо. — За то, что внезапно решила прописать меня в своей френдзоне?
— Джо… Дело не в тебе, дело во мне.
Звучало по мелодраматическому глупо и пустословно.
— Можешь не заниматься самоуничижением, — отрезал он твердо. — Ни к чему это.