Изящная. Стройная. Красивая Мака. Словно сонное наваждение, потому что только во сне можно оказаться в бальном платье среди парт учебной аудитории… Или в гималайских маках — ведь в том его сне, вдруг вспомнил Соул, она тоже была в подобном платье. Случайное совпадение или запомнила и намеренно выбрала похожее?
Он отчего-то смутился, поэтому только и смог, что хмыкнуть:
— Не слишком ли мрачновато для выпускного?
И тут же чертыхнулся про себя. Потрясающее начало разговора, бля. Браво, Итер!
— Думаешь, твой наряд более подходящий? — поджала Мака губы.
Расстроилась. Сделала еще один шаг и остановилась — мягкие волны пышного подола на мгновение поймали случайный блик света, словно на атлас капнули темной зеленью. Не черное, понял Соул с запозданием, угольно-зеленое платье.
— Я здесь не ради танцулек. Кид успел рассказать или ты сразу… — так захотелось сказать «ко мне», но язык не повернулся, — сюда помчалась?
Он не хотел уязвить или показаться ироничным — просто растерялся. Только Мака восприняла ничего не значащие слова слишком остро и нервно.
— Зря помчалась, — сделала она для себя неутешительные выводы. — Наверное, стоило остаться там.
Повелительница недовольно дернула плечами и невесомо легко развернулась, чтобы уйти.
— Мака! — Соул шагнул за ней, не зная, что сказать… как сказать. Только бы не ушла.
— Что? — раздраженно бросила она уже около двери, но все-таки остановилась. Так и не повернулась. Внешне равнодушная, неестественно прямая. Только пальцы нервно перебирают бусины браслета.
— Подожди.
— Зачем?
— Это все неправильно. Как-то не так я это представлял… — честно признался Соул, глядя на тугую шнуровку корсета, которая делила спину Маки пополам. Крест-накрест, крест-накрест… Как и их странные отношения: то вместе, то порознь.
Мака опустила голову и заговорила сначала шепотом, а потом все громче и громче:
— Неправильно? Неправильно?! Да все давно уже неправильно, если ты не заметил!
Соул подумал, что в этот момент она звучала и выглядела натянутой до предела струной. Того и гляди, порвется и хлестанет стальной нитью по пальцам. И единственный человек, который будет в этом виноват, — он сам, потому что перекрутил колки-слова и довел до критического натяжения. Снова все испортил. Музыкант хренов…
— Не заводись. Неужели ты не понимаешь… — примирительно начал он.
«…Что я здесь только из-за тебя»…
— Не понимаю, Соул. И не хочу понимать! — повысила голос Мака, не дослушала и все-таки сорвалась. Развернулась и прошила его ледяным взглядом: — Не хочу понимать, как можно было уехать, ничего не сказав! Не хочу понимать, почему нельзя было послать хотя бы СМС, что ты в порядке! Не хочу понимать, почему должна была улыбаться и делать вид, что у меня все хорошо! Потому что ни черта у меня не было хорошо! И знаешь что?! Еще не хочу понимать, почему я не могу пользоваться Косой Смерти, которую сделала! Не хочу понимать, почему ты после всего решил остаться там! Не хочу понимать, зачем писать «останься со мной», если… если есть какая-то другая девушка!
Приехали! Соул осклабился:
— Какая, к херам, девушка?! — воскликнул недоуменно, а потом понял, о ком говорит Мака.
Так вот почему забытый у нее вечером пиджак с утра оказался на ручке его двери. Вот почему Мака так отстраненно холодно ответила на сообщение: как всегда напридумывала мыльную оперу в голове с мерзавцем в главной роли. Вот почему его подарок сейчас не на ее запястье, а зажат в кулаке. Она сомневается. Снова сомневается… Да сколько ж можно!
Соул тоже не сдержался. Сунул руки в карманы штанов и заговорил, повысив голос. Потому что у него, бля, тоже накопилась парочка претензий:
— Са Чен не моя девушка, у меня ничего с ней никогда не было, чтоб ты знала! А если уж ты вспомнила про мою девушку, то я тебе сейчас про нее расскажу! У моей девушки, твою ж мать, есть какой-то идиот, который только и мечтает резать с ней индейку на День Благодарения за семейным столом! И моя девушка согласна на это! Умирать со скуки и покрываться мхом от такой идиллии, мля! Возможно, моя девушка даже разговаривает с ним во время ужина, а не молчит дни напролет и не прячется за книгой, когда можно было бы обсудить прошедший гребаный день! И, наверное, моя девушка не топчется перед входом в его спальню, как топталась перед моей дверью тридцать месяцев назад! И ни разу не решилась войти! Теперь ей смелости на такое, твою ж мать, наверняка хватает!
Соул замолчал. Поток слов закончился и унес с собой остатки злости и обиды. А пустота, образовавшаяся внутри, наполнялась легким и невесомым спокойствием. Наконец-то сбросил, что копилось, гнило, подтачивало. Всего-то и надо было, что высказать, что терзало так долго. Даже крики и упреки полезнее молчания и затаенных претензий. Казалось бы, легче некуда… Только разговоры порой страшат гораздо больше ужасных монстров, потому что самые страшные твари-сомнения и демоны-мысли живут в голове.
Тишина не давила и не напрягала. Тишина затаилась и благосклонно давала время на раздумья обоим, чтобы переварить сказанное. По аудитории гулял теплый воздух с улицы, просочившийся сквозь приоткрытое окно. От сквозняка шуршали за спиной шторы, бесшумно трепыхался заломленный угол верхней тетради в стопке на столе и выбившийся локон Маки невесомо нежно гладил ее по худому плечу.
— Мне… — начала и сразу же запнулась Мака. Теперь ее голос звучал мягко и даже робко. Она не оправдывалась, она объясняла, честно и смущенно: — Мне было страшно тогда. Войти. Я испугалась нашей взрослости и серьезности.
Как будто ему не было страшно… Из-за всей этой херовой неудачи с резонансом; из-за своего дебильного желания во что бы то ни стало получить все; из-за боязни погрязнуть в бытовухе отношений; из-за того, что так боялся разочаровать Маку хоть в чем-то.
— Мне тоже было страшно, что ты никогда не соберешься открыть эту чертову дверь! — так же честно сознался Соул. — И что ты жалеешь, что у нас все так вышло с резонансом из-за… наших подростковых закидонов…
На лице Маки появилась слабая тень улыбки:
— Я не жалела и не жалею. И прости, что не смогла это объяснить два с половиной года назад…
Соул обреченно вздохнул и подавил желание опустить взгляд. В глаза, заставил он себя. Если уж просить прощения, то глядя в глаза:
— Прости, что уехал. — Как же тяжело было признавать свои ошибки. — Думал, что так будет лучше.
В конце концов, они оба виноваты в том, что произошло.
Однако взаимные упреки насчет прошлого все равно не меняли обстоятельств настоящего, в котором маячил какой-то спортсмен — идеальный кандидат на конкурс «правильных молодых людей». Принц на белом коне, не иначе. Соул нахмурился:
— Твой мистер Индейка тоже сегодня тут?
Зачем спросил? Что это изменит? Не пойдет же он бить идеальную морду этому идеальному Джо. Судя по фильмам, каждая девушка мечтает прийти на выпускной бал со своим парнем. Мака вряд ли была исключением, однако, вопреки ожиданиям, она отрицательно качнула головой:
— Джо здесь нет. И мы с ним больше не… Он просто друг, и я ошибалась, когда думала иначе. Наверное, просто хотела доказать себе, что выросла и больше не боюсь ответственных серьезных отношений. А в итоге обманывала и себя, и его… Мне кажется, что Джоан, хоть и молчит, но жутко расстроилась…
— Джоан… — с отвращением выплюнул Соул имя и поморщился, будто оно отдавало во рту кислятиной.
— Соул, знаю, что она тебе не нравится, но будь с ней помягче.
Ему хотелось бы сказать очень многое насчет Джоан Кеплер, но вместо ответа Соул молча подошел к Маке и крепко обнял:
— Иди сюда, — пробормотал со вздохом. И вдогонку уже на ухо: — Что бы ни случилось, я на твоей стороне.
Она обняла в ответ не сразу. И только когда тонкие руки обвились вокруг шеи, Соул понял причину. Мака не раздумывала, не тянула время, не сомневалась — ей просто нужны были секунды, чтобы агатовый браслет снова оказался на запястье.