— Люди — твари, Мака Албарн, — снова раздался голос шамана. — В каждом человеке сидит чудовище. Я показал истинный облик людей твоему отцу во время праздника в честь твоего друга Соула. Даже Спирит Албарн испугался и сбежал от того ужаса, что увидел тогда.
Ведьму, монаха и другие тени заволок дым, а в следующую секунду из него выступили очертания Спирита Албарна, к которому тянули мохнатые лапы силуэты демонов с масками вместо лиц. Они окружали папу со всех сторон, и их когти все ближе и ближе подбирались к его лицу, почти касаясь его.
— Та, чье имя Линг, готова была отдать ведьме твою жизнь, Мака, чтобы стать счастливой, — продолжил глухой голос Чованга, и теперь повелительница увидела, как тень Линг сидит на коленях перед Гома-кьи и разговаривает с ней на тибетстком. Слов было не разобрать, но этого и нужно… Довольно.
Мака впервые за несколько минут нарушила тишину:
— К чему ты мне все это рассказываешь и показываешь? Тянешь время? — спросила она. Голова хоть и кружилась, но мысли пока не путались.
Снова дым поглотил все тени, а затем в нем показался силуэт шамана Чованга:
— Нет, — отрицательно качнула головой тень. — Хочу задать тебе один вопрос.
— И какой же?
— Ты такая же? Чьей жизнью ты готова пожертвовать ради спасения своей?
— Ничьей. Жизнь любого человека — наивысшая ценность. Я не вправе ими распоряжаться, — ответила Мака, не раздумывая.
Шаман молчал какое-то время и наконец сказал:
— Что ж, хороший ответ. Но в таком случае в твоих рассуждениях есть ошибка. Есть одна жизнь, которую ты можешь отдать. Твоя собственная.
Мака хмыкнула:
— Я не собираюсь умирать здесь и сейчас.
— А если твоя жизнь спасет троих?
— Я умру, а ты благосклонно отпустишь остальных? Демоническое отродье, которое не способно на благородные поступки. Которое жрет сейчас папину душу. Даже не надейся, что я куплюсь на такую чушь.
Она вынуждена была схватиться за подоконник, чтобы не упасть. Слабость в теле добралась до ног, а смолянистые пары, казалось, до отказа забили легкие.
— Не отпущу, но дам второй шанс. Наивная молодая девушка… Неужели считаешь, что у кого-то из твоих друзей была возможность избежать своей роковой участи?
Во всей этой речи лишь одно слово неприятно всколыхнуло решительный настрой повелительницы:
— Была? — тихо спросила она. Голос уже не такой громкий и уверенный.
— Смотри, Мака Албарн. Смотри и сожалей. Смотри и знай, что ты еще можешь все изменить.
На этот раз пелена дыма поглотила тень Чованга и рассеялась вместе с черным силуэтом. За окном распростерлось уже знакомое Маке травянистое плато с зубцами гор, окаймляющих горизонт. Однако повелительнице тут же стало не до любования природой. Она подалась вперед, выронила золотой жезл и даже царапнула пыльное стекло ногтями в неосознанном движении бессильного ужаса. От резкого движения в глазах на несколько секунд помутнело, а легкие лишились кислорода. Дыхание сбилось, и к горлу подступила тошнота.
Лже-папа стоял к Маке вполоборота и оттирал от крови лезвие Косы Смерти. Спокойно. Размеренно. Пучок травы в его руке неторопливо скользил вперед-назад по черному косовищу, а скучающий взгляд устремился на одного из тигров в нескольких шагах поодаль. Хищник скалил зубы и рычал. Мака видела, как нервно подрагивает конец хвоста, как мягко широкие лапы ступают на траву и как перекатываются лопатки под лоснящейся полосатой шкурой при очередном шаге зверя. Тигр никуда не спешил. Так же, как не торопился его хозяин с Косой Смерти. Как никуда не спешил его полосатый собрат.
Ведь спешить больше некуда.
Кровь на траве сложно было игнорировать. Уж слишком контрастными выглядели алые брызги на изумрудно-зеленых листьях, еще сложнее оказалось сдержаться и не закричать от ужаса при виде трех распластанных на равнине тел. Неестественные позы, насквозь пропитанная кровью одежда и страшные раны на теле.
Мака не хотела смотреть, не хотела верить глазам, боялась допустить в мозг мысль, что увиденное сейчас — истина.
Очередная ловушка хитрого шамана, не может быть иначе. Не может… Не может.
Не может!
Осталось только уличить его во лжи.
И единственный способ — продолжать смотреть на кровавый пир тигров, найти в себе силы не закрывать глаза, не отворачиваться и не упасть в обморок.
Железистый привкус от прокушенной губы только усилил тошноту, все сложнее и сложнее оказалось сосредоточить взгляд, но Мака точно знала, ради чего все это.
Нужно во что бы то ни стало отыскать несоответствие, неточность, лживость!
И повелительница в оцепенении смотрела, как белоснежные зубы вгрызлись в шею, прикрытую голубыми прядями волос, как мощная лапа вдавила лицо Блэк Стара в эдельвейсовые звезды, запачканные кровью друга. Она слышала хруст позвонков и боялась увидеть стеклянный мертвый взгляд приятеля. К счастью (самое неуместное сейчас слово, какое только можно было подобрать), и Блэк Стар, и Цубаки лежали лицами вниз. Одежда, прически — кажется, все совпадало…
И тогда взгляд метнулся ко второму тигру, точнее к его добыче. Рваная рана на боку сделала из футболки Соула жалкую тряпку, насквозь пропитанную кровью. Белые пряди превратились в красные сосульки, а кожа казалась теперь неестественно бледной.
Ноги стали ватными, в глазах защипало от слез, вкус железа во рту стал невыносим.
Доказательство! Нужно найти доказательство, что это всего лишь иллюзия. Собрать всю силу духа, смелость, решимость и удержаться на ногах.
«Не отворачивайся, ищи», — приказала сама себе Мака.
Она из последних сил смотрела, как тигр, зажав в зубах кисть, тянул на себя кусок бледной плоти, которая еще совсем недавно была рукой Соула. Наблюдала в прострации за рывками и крутящими движениями — хищник пытался вывернуть плечевой сустав, чтобы оторвать лакомый кусок. Словно в насмешку над своей хозяйкой, глаза выхватывали мелкие детали, которые она не хотела бы замечать в иных обстоятельствах: как яркая нить оберега зацепилась за тигриный клык, как алые брызги запачкали белоснежную шерсть подбородка зверя, как неестественно выгнулся локтевой сустав руки и как рукав футболки побурел от крови.
Мелочи… Даже в мелочах все совпадало…
Мака почти сдалась. Не желала больше смотреть, не могла терпеть этот кошмар, из которого нельзя было сбежать, проснувшись в холодном поту. Ей хотелось кричать, но сил не осталось даже на хрип; ноги подкашивались, и если бы не подоконник, она бы уже давно упала. Больше всего хотелось закрыть глаза, но и они теперь не слушались. Зато слушались пальцы, которые, правда, только и могли, что продолжать скрести стекло.
Ей казалось, что она почувствовала тяжесть огромной лапы зверя на собственной груди, хотя вдавливали в землю сейчас не ее; ей казалось, что она услышала хруст костей, когда тигр перехватил запястье поудобнее и вгрызся в сухожилия, наконец отделив конечность от тела… она смотрела на руку… смотрела, не отводя взгляда… и наконец поняла, что на плече нет следов от когтей, которые полоснули Соула в последний момент перед тем, как он закрыл дверь храма.
— Это все ложь! — прохрипела Мака из последних сил и судорожно втянула воздух, которого ей теперь катастрофически не хватало.
Сознание путалось. Она уже не могла определить, где находится, что это за место и зачем она здесь. Еще помнила, что нужно спешить куда-то… Легкие начинали гореть от нехватки кислорода, а в ушах стоял мерный ватный шум крови, который смешивался с хором голосов, тянущих бесконечное «а-а-а» под перестук барабанного ритма. Многоцветье узоров на стенах расплылось в пеструю мазню. В ногах не осталось сил.