— Прошу прощения, месье, — произнес юноша и быстрым шагом скрылся в толпе.
Себастьян Эрсан медленно проводил его взглядом. Будто по щелчку пальцев его жизнь вновь обрела смысл. Он, несомненно, должен был выяснить, кто этот юноша, и завладеть им во чтобы то ни стало.
Уже вечером, когда он вернулся в свой особняк в одиночестве — Флоренс предпочла общество любовника, — Себастьян начал вспоминать свою первую и единственную встречу с Ивом Люмьером. Что он мог упустить? Тот был мертв вот уже как двадцать лет! К тому же молодой человек за кулисами выглядел гораздо моложе. Сын! Конечно же! Это был сын Ива Люмьера. Виктор, кажется так его звали. Как же поразительно он был похож на отца! Уже позабытые чувства вновь всколыхнулись в его груди.
Идея пришла внезапно. Он не смог получить отца, но быть может ему больше повезет с сыном? Теперь у него есть положение в обществе и деньги, он опытен и более чем терпелив. Если есть что-то в этом мире, что сможет остановить его от исполнения его плана, то пусть. Но пока что это может стать забавной игрой.
Пройдя в свой кабинет, он взял лист писчей бумаги и принялся писать письмо Виктору. Первое из множества других, написанных впоследствии. Оно было полно страсти и желаний, скрытых глубоко в его душе на протяжении этих двадцати лет. В конце он сделал приписку, что будет ждать его в ресторане напротив Опера Гарнье. Себастьян решил не ставить подписи. Едва ли его имя могло о чем-то сказать Виктору, но это добавляло определённый шарм.
Первое письмо осталось без ответа. Как, впрочем, и второе, и третье. Прошел год, затем другой. Игра начинала наскучивать. Однако Себастьян исправно посещал Опера и внимательно наблюдал за развитием карьеры Виктора. А просто видеть его на сцене было достаточно, но с каждым разом ему хотелось все больше и больше исполнить те фантазии, которые он описывал в своих письмах.
Все изменилось в один день, когда Виктор пришел на встречу и даже открыто флиртовал с ним. Себастьян был сражен до глубины души, но умело держал себя в руках. Он постарался максимально сблизиться с молодым Люмьером и даже предложил ему работу. Если бы не этот мальчишка де ла Круа, Виктор бы стал его целиком и полностью. Однако нельзя было отрицать, что наблюдать за безумием Венсана было крайне любопытно.
И вот сейчас, когда он наблюдал за Виктором на площади, Себастьян испытывал удивление, смешанное с удовольствием. Игра удалась. Перед ним стоял Ив Люмьер.
Виктор закончил играть и отдал скрипку мужчине, накинув ему еще несколько десятков франков за услугу, ведь далеко не каждый — едва ли хоть один — музыкант согласился бы одолжить свой инструмент. Люмьер умел быть благодарным.
— Простите, молодой человек, — старик окликнул его, когда Виктор уже шагнул прочь. Но последний остановился и посмотрел на говорившего. — Вы талантливый, один из лучших, кого я слышал. Скажите, как вас зовут.
— Люмьер. — Он кивнул тому с почтением.
— А имя?
— Просто Люмьер.
— Вы действительно свет.
— Спасибо, — Виктор попрощался и подошел к Себастьяну, который смотрел на него во все глаза, и сказал: — Мы едем домой. Но сперва я хочу несколько блюд с собой из того ресторана на Сите.
И пошел в сторону их экипажа, который терпеливо ожидал их все время. Виктор сел напротив Эрсана, смотря на него внимательно, а потом перевел взгляд на улицы Парижа.
В ресторане они взяли креветок, мидий и устриц, которых Виктору внезапно захотелось, а потом направились домой, где Люмьер первым делом распорядился о горячем вине с пряностями. Это могло удивить Себастьяна, ведь он ни разу не видел Виктора пьющим, но Люмьер замерз, и это было чревато последствиями — долгой лихорадкой, бронхитом и постельным режимом. Он выбирал меньшее из зол. Когда Виктор сел в гостиной, он попросил у Себастьяна табак.
— Знаешь, — Виктор взял в руки папиросу из портсигара Себастьяна, — за любой дурной поступок человек должен быть жестоко наказан. — Виктор прикурил от свечки. — Это я выучил наизусть. Знаешь, — он повторился, — самым изящным, как мне кажется, что я видел, было использование смычка вместо шпаги. Музыка как оружие. Прекрасно. Жаль, что ты не дал мне разукрасить его лицо кровью, чтобы лишний раз не открывал рот.
Себастьян улыбнулся и тоже закурил. Никогда в жизни он даже не осмеливался думать, что мечта его юности может сбыться. И теперь, глядя на Виктора, он жаждал лишь того, чтобы тот овладел им и подчинил своей воле. Он был готов пойти на все, лишь бы только вновь увидеть Ива Люмьера во плоти.
— Человек всегда должен быть наказан за свои проступки. Здесь не может быть исключений, — как бы невзначай бросил он. — Думаю, и я сам заслужил наказание за то, что был резок с тобой. Я знаю, что ты сможешь рассудить все правильно.
Виктор смотрел на него пристально. Он отпил из бокала горячее вино, а потом с удовольствием затянулся папиросой. Табак у Себастьяна водился всегда только самый лучший. Люмьер отставил бокал после первого глотка — он не хотел напиться и заснуть в постели. Он расстегнул манжеты рубашки, заворачивая их и оголяя запястья — очень сексуальный жест. Виктор оперся о кресло и медленно поднялся, чтобы подойти к Себастьяну и ударить его по щеке, а потом взять за подбородок пальцами — жестко и властно, прямо под челюстью, чувствуя биение его сердца на точке пульса. Он заставил его открыть рот, надавив пальцем на зубы, обвел его язык и губы, чуть улыбаясь, становясь между его разведенных ног. Виктор второй свободной рукой расстегнул свой ремень, а потом кивнул Себастьяну, чтобы тот сделал, что велено. Эрсан расстегнул его брюки, пока Виктор все еще держал его лицо в своих руках, впиваясь сильными, пусть и очень изящными пальцами в кости и плоть. Себастьян огладил его член ладонью, а потом Люмьер отпустил его лицо, чтобы Себастьян привычно, очень умело и глубоко взял его рот. Виктор наклонился, вцепляясь пальцами уже в спинку кресла, в котором сидел его возлюбленный. Все тело ярко отзывалось на действия Себастьяна, а потому Люмьер был готов взять его уже через пару минут.
— Я не буду брать тебя здесь. Кровать для первого раза подойдет. — Он отстранил Эрсана от себя и потрудился натянуть брюки хотя бы на время, чтобы дойти до спальни. Когда они оказались внутри нее, Виктор сел в кресло, которое стояло рядом с камином справа от кровати. Как только Люмьер устроился удобнее, он посмотрел на любовника, ожидающего его наставлений. — Я хочу, чтобы ты подготовил себя сам. — Люмьер запустил ладонь под ткань брюк, начиная поглаживать себя, смотря на то, как Эрсан начал раздеваться. — Оставь рубашку, мне она нравится. — Реплики Виктора были короткими, произнесенные очень спокойно.
Себастьян подчинялся каждому его слову — это было внове, и Виктор даже почувствовал самое настоящее упоение моментом, когда Эрсан — этот сильный, независимый, гордый человек развел ради него ноги, демонстрируя все свое желание и готовность отдаться.
— Ты не похож на того, кто хоть раз отдался бы хоть кому-то. — Люмьер внимательно следил за его движениями, оставив ласки и расстегивая свою рубашку.
— Так будь моим первым разом, — горячо отозвался Себастьян.
Когда Виктор насмотрелся вдоволь, он избавился от одежды. Его тело, выточенное часовыми, долгими занятиями танцами было идеальным, исключительной красоты. Конечно, у него были свои изъяны, но он принимал их за свои достоинства. Хотя бы во время секса.
Желание было поразительно острым, огненным. Виктор хотел его, жаждал до гибели, до умопомрачения, при этом абсолютно чисто и беззаветно любил. Желание убить, съесть, подчинить, обласкать и сгореть вместе с Себастьяном было равносильно безумию.
Он забрался на кровать, чтобы развести ноги Эрсана еще шире, наклонившись и заставляя того убрать руки, продолжая его действия уже языком, оглаживая пальцами сильные ноги, чувствуя упругие рельефные мышцы и жесткие кости под ладонями.