Когда они оказались в гостиной, Себастьян спросил:
— Как мой крестник?
— Ты мне не говорил, — Виктор сказал это тихо, с удивлением.
— У всех должны быть свои скелеты в шкафу, — грустно усмехнулся Себастьян, взяв его за руку. — Мы могли бы его увидеть?
— Он очень плох. — Жозефина поджала губы. — Никого не слышит, никого не узнает, ни с кем не говорит.
Они присели в кресла. Виктор задумался, начав ненароком поглаживать ладонь Эрсана. Поймав взгляд Анри, он поморщился.
— Сперва, может быть, не откажетесь от чая? Как я знаю, сейчас он вроде как спит. По крайней мере минут десять назад это было так.
Жозефина очень старалась быть приветливой хозяйкой, в отличие от своего мужа, который смотрел на Люмьера с особым отвращением, словно тот представлял из себя сколопендру. С неменьшим отвращением он то и дело бросал взгляд на их сцепленные с Себастьяном руки.
— Да, чай, если можно. Спасибо, Ваша Светлость. Мадам, скажите, пожалуйста, когда его болезнь проявилась в первый раз?
Жозефина опустила глаза точь-в-точь как это делал Венсан, и на ее губах появилась печальная улыбка.
— Еще в детстве у него были своего рода странности. Венсан был смышленым мальчиком, но часто витал в облаках. Потом в юности его характер начал меняться. Он начал становиться холодным и отчужденным. Иногда случались вспышки гнева. Когда он решил покинуть дом, я поняла, что конец близок. Я уговаривала его остаться, но он не соглашался ни в какую.
Она прижала руку к груди и по ее щеке покатилась слеза.
— Позвольте помочь вам с чаем, герцогиня. — Виктор улыбнулся, поднимаясь из кресла, многозначительно смотря на нее.
— Благодарю вас. Вы бы оказали мне неоценимую помощь.
Виктор отошел с ней к столику, на котором прислуга, чтобы не беспокоить их во время разговора — во время которого, на самом деле, Люмьер ругался с герцогом, оставила чай. Пока он разливал его по чашкам, то тихо сказал:
— Не хотел говорить при герцоге. Присматривайтесь к Аньелю — так ведь назвали мальчика? — Люмьер аккуратно наполнял уже вторую — Он может… быть таким же.
— Молю небеса, чтобы маленькому Аньелю ничего не угрожало, — горько вздохнула она. А затем ее лицо изменилось и она внимательно посмотрела на Виктора. — Вы уверены, что хотите его видеть? Он может даже не узнать вас.
— Вы ведь давно догадались, в каких отношениях мы были? — Виктор не ответил на вопрос, сперва решив задать свой, наполняя третью чашку.
— Да, это мне известно.
Виктор внимательно посмотрел на нее.
— Так если я уже пришел сюда, должно быть, я уверен. — Люмьер чуть улыбнулся. — По правде, ненависть вашего мужа в мою сторону смущает меня куда сильнее.
— Простите его, он порой бывает просто невыносим, — с ласковой улыбкой произнесла она. — Но он тоже беспокоится.
— Он просто хочет винить меня, потому что винить в этом уже некого. — Виктор взял поднос со всеми четырьмя чашками и поставил его на стол между креслами и софой, где расположились хозяева дома, представив возможность гостям сидеть напротив. Люмьер подал чашку первым делом герцогине, а потом и герцогу. Третья оказалась в руках у Себастьяна, а четвертую он взял в свои руки.
— У вас талант, месье Люмьер, — герцог де ла Круа произнес это очень своеобразно. — Вам бы отлично подошла роль прислуги.
— Только если во время сексуальных развлечений. — Люмьер пожал плечами.
Виктор даже улыбнулся, хотя и удивился, когда Жозефина хихикнула на его слова, сделав вид, что этого не было.
Венсан сидел на кровати в одной ночной рубашке, свесив босые ноги вниз. Его бледная кожа блестела от пота, а отросшие волосы потускнели и спутались. Он уже давно не принимал ванну, а острые ногти то и дело впивались в плоть, оставляя кровавые следы. На его лице застыло мечтательное выражение, хотя взгляд ничего не выражал. Когда в дверь постучали, он встрепенулся и вжался в кровать.
— Кто там?
— Милый, — голос Жозефины был неровный, но она тщательно старалась скрыть свое состояние, — к тебе пришёл твой старый знакомый. — Она приоткрыла дверь. Герцогиня настояла на том, чтобы в комнату Венсана прошёл только Виктор, в то время как сама собиралась переговорить с Себастьяном. — Он не причинит тебе вреда. — Жозефина повторила слова Люмьера, который тот шепнул ей вслед.
Венсан медленно повернул голову и, нахмурившись, серьезно сказал:
— Осторожно, не наступи на лисичек. Они сегодня очень беспокойные.
Люмьер тронул ее за плечо, чтобы герцогиня наконец-то зашла. Виктор сделал глубокий вдох и вошёл вслед за ней.
— Надеюсь, твои лисички не против, что я сегодня решил отвлечь от них твоё внимание? — Люмьер улыбнулся, надеясь, что улыбка не вышла слишком печальной.
Венсан подтянул колени к груди и принялся раскачиваться взад-вперед совершенно не обращая никакого внимания на гостей.
— Они не против. Как они могут быть против тебя, Виктор? Ты давно не появлялся. Я решил, что ты совсем забыл обо мне.
Виктор подошёл к нему ближе и присел на стул, который стоял у кровати — видимо, когда за Венсаном приглядывали, он стоял для прислуги. Герцогиня удивлённо посмотрела на Люмьера, но тот только пожал плечами.
— Извини, я и правда давно тебя не навещал. Даже слишком давно. — Он протянул руку, коснувшись колена Венсана. — Я никогда не забывал о тебе.
Тот вздрогнул, но не отпрянул.
— Нам было так хорошо вместе, а потом ты просто исчез, — сокрушенно произнес он. — Но ты не мертв.
Люмьер удивился, но ожидать можно было чего угодно.
— Конечно, нет. Можно? — Он кивнул на кровать, чтобы пересесть ближе.
Жозефина решила остаться и посмотреть, что будет, благоразумно закрыв дверь. Венсан кивнул.
— Я так тебя люблю, — неожиданно произнес он, и по его щекам покатились крупные слезы. — Лисички хорошие. Они оберегают меня от плохих людей.
Виктор глубоко вздохнул, когда Венсан сказал эти слова. Он устроился рядом с ним на кровати, мягко прикоснувшись к его плечу ладонью.
— Я тоже люблю тебя, Венсан. — Люмьер ответил ему шёпотом. Он осторожно погладил его по худой спине, чувствуя под пальцами выпирающие позвонки.
— Они мои ангелы хранители, — улыбнулся Венсан через слезы, — и они пришли, когда ты ушел. Их трое.
— Здорово, что они появились. Защищают тебя, оберегают. — Виктор слышал, как герцогиня старательно пыталась скрыть свои слезы. — Я уверен, что они хорошие.
— Протяни руку. Вот сюда. — Неожиданно Венсан оживился и повернулся лицом к Виктору. — Она вот тут. Она даст себя погладить, если ты не будешь делать резких движений.
Виктор кивнул и сделал, как Венсан сказал. Он осторожно, как если бы его руки были частью фрески Микеланджело в Сикстинской капелле, протянул правую туда, где де ла Круа видел одного из своих анималистических ангелов.
— Ты ей нравишься, — произнес Венсан и вдруг серьезно посмотрел на него. — Ты стал другим.
— Другим? — Виктор посмотрел на него, внезапно отмечая, насколько странно осознанным был взгляд Венсана.
— Ты… настоящий? — с неверием спросил он, касаясь щеки Виктора.
— Конечно, настоящий. — Люмьер нежно улыбнулся ему.
Венсан ничего не ответил, а лишь бросился ему на шею, периодически всхлипывая. Люмьер обнял его, стараясь не причинить ему боли. Они сидели так некоторое время, пока Виктор не спросил:
— Хочешь, я сыграю тебе?
— Больше всего на свете, — прошептал Венсан, не желая отпускать Виктора.
Люмьер посмотрел на Жозефину, ведь скрипку он оставил в гостиной на кресле.
— Я хочу сыграть тебе ту мелодию, которую написал на твой двадцать четвёртый день рождения. Тебе она понравилась. Но при одном условии, Венсан, — Виктор внимательно на него посмотрел, даже несколько строго произнес: — сперва ты поешь. Я знаю, что ты уже три дня как отказываешься, а потом я тебе сыграю.
Жозефина издала тихий стон и удалилась из комнаты. Ей было больно видеть сына таким, но она была рада, что он узнал Виктора. Тем временем Венсан отпрянул и сложил руки на груди.