— Скажи, откуда ты приходишь, красота? — окликнул его Венсан, все еще скрываясь в тени дома.
Виктор вздрогнул. Ему ведь не показалось, верно? Люмьер глубоко вздохнул. Венсан щелкнул зажигалкой так, что его лицо на мгновение озарилось светом и закурил еще одну сигарету.
— Прислал ли ад тебя иль звёздные края?
Виктор чуть не задохнулся. Забыв о пакетах, оставленных на парапете, он двинулся в сторону знакомого незнакомца. Медленно подойдя, словно бы боясь спугнуть тень, он остановился рядом и тихо произнес на выдохе:
— Венсан…
Де ла Круа горько улыбнулся и просто сказал:
— Я так скучал, Виктор.
Он хотел сказать больше, сделать больше, но отчего-то в этот момент смотря на Виктора чувствовал себя абсолютно беспомощным. Виктор шагнул к нему ещё ближе и обнял одной рукой, другой все еще держа зонт над ними.
— Венсан. Ты… Венсан.
Люмьер обнял его крепче. Он даже не подумал о том, откуда тот взялся и был ли у них дома, все его мысли напрочь испарились из головы.
— Я тоже. Тоже скучал по тебе.
— Да, — тихо ответил Венсан и обнял его обеими руками. — Как ты? Я весь терялся в догадках.
— У меня все в порядке, — ответил Виктор, чуть отпрянув и смотря в лицо де ла Круа. — Я так рад видеть тебя таким. Как прежде. Когда мы виделись в последний раз, было… иначе.
Венсан опустил глаза и чуть улыбнулся.
— Я знаю, но сейчас я — это я. И только. На пути через круги ада дорогу мне освещали мысли о тебе.
Виктор судорожно и сбивчиво вздохнул, отпустил Венсана, оставаясь в кольце его рук. Он прикоснулся к его лицу.
— Все так изменилось, Венсан.
Люмьер чуть улыбнулся в ответ, огладив его щеку большим пальцем.
— Я знаю, — Венсан перестал улыбаться. — Тебя ведь ждут. Я знаю обо всем, Виктор, и хочу попросить тебя быть осторожным. Пообещай мне быть начеку.
Рядом с маркизом Люмьера разобрала такая странная и забытая нежность, которую он испытывал еще в самом начале их отношений, которая потом вернулась к нему с болью в день визита в особняк через день после похорон супруги Венсана. Он все еще поглаживал его лицо. Блеск кольца на безымянном пальце заставил сердце Виктора сжаться, когда он взглянул на него — его грудную клетку изнутри словно полоснуло лезвием. Он опаздывал, должен был явиться домой чуть скорее, но благо, что извозчик не докладывал о возвращении, а всего лишь высаживал его в нужном месте и отправлялся отводить коней в стойло и возвращался к своей семье домой.
— Ты виделся с Себастьяном, — не вопрос, — я полагаю.
— Он мой крестный. Я забыл об этом. Раньше все казалось совсем другим, — криво улыбнулся Венсан, вновь смотря на Виктора в упор. — Ты мне постоянно снишься.
— Ты осуждаешь меня? За… это все.
— Ты ни в чем не виноват передо мной, — не задумываясь ни на секунду ответил Венсан. Виктор посмотрел на него с сомнением и покачал головой.
— Первого апреля я играю в опере, — вдруг произнес Люмьер. Ему не хотелось вновь будить в себе то чувство вины за измену как Венсану, так и Себастьяну зимой и весной 76-го года, которые казались такими далекими. Словно бы и правда прошло больше десятка лет. — Играю на скрипке.
— Я обязательно приду, — кивнул Венсан, прижимаясь всем телом к Виктору. Уже потухшая сигарета выпала из его пальцев, но он совершенно не обратил на это никакого внимания.
— Только, пожалуйста, если и будешь искать встречи со мной, пусть он не заметит этого. — Виктор чуть улыбнулся. — За то, что я был с тобой, — Люмьер имел ввиду те дни и ночи перед свадьбой маркиза, — мне долго пришлось расплачиваться и терпеть недовольство.
— Я знаю, Виктор. Я знаю. И я обязательно восстановлю справедливость.
Виктор не удержался и огладил его лицо еще раз, все еще улыбаясь.
— Все в порядке, душа моя. Все хорошо.
Люмьер чувствовал, как объятие Венсана стало более крепким и уверенным. Ему казалось, что он чувствовал его тело, как собственное — так близко тот был. Венсан помотал головой, а затем потянувшись в уже полузабытой манере, все же Виктор был значительно выше, прильнул к его губам в поцелуе как когда-то давно, словно в прошлой жизни. Виктор ответил на поцелуй, хотя и колебался, сомневаясь о правильности того, что делал, но была большая разница между тем, что правильно, и чего хочется. А поцелуй с Венсаном был мгновением нежности. Самой настоящей нежности. И даже красоты.
Любовь Себастьяна была горячей, с толикой безумия, жаркой страсти, которая разжигала внутри такой пожар глубочайших чувственных переживаний, пробуждала что-то звериное и первородное, первобытное — не зря же практически каждая ночь на протяжении всего того времени с июня 75-го года заканчивались сексом, и то и не одним. И Виктор был счастлив с ним, абсолютно любим и счастлив.
Однако в этом мгновении с Венсаном он почувствовал себя не желанным, не просто любимым, не значимым, а нужным. Как если бы тебя в холодный и дождливый день укрыли в сухой и теплой комнате мягким покрывалом, обнимая за плечи. Виктор позволил поцелую затянуться, стать глубже и даже откровеннее, но в один момент разум взял верх, и он прервал его, прижимаясь щекой к щеке де ла Круа, зажмурившись.
— Я люблю тебя, Виктор, — тихо произнес Венсан, а затем чуть отстранился и проговорил чуть громче с толикой отчаяния: — Я должен идти. Тебя ждут.
— Я тоже люблю тебя. — Виктор не сомневался в своих словах, хотя и понимал, что их любовь друг к другу абсолютно отличалась от той, которая была между ним и Себастьяном. Он любил его, как ангела, как нечто прекрасное. Хрупкое. Драгоценное.
Виктор сложил зонт — дождь закончился. И ночь над Парижем была, словно присыпанная солью: в провалах черных туч, где виднелось небо, мерцали редкие звезды.
— Иди, душа моя. Иди скорей.
Венсан почувствовал, как на его глазах выступили слезы, и поспешил скорее отвернуться, чтобы Виктор ничего не заметил. Теперь, встретившись с Люмьером, он точно знал, что должен сделать. И план необходимо было привести в действие без промедления.
Виктор подошел к парапету, чтобы забрать пакеты, и когда обернулся Венсана уже не было. Тяжело вздохнув, прикрыв на мгновение глаза, он постарался абсолютно успокоиться и через десяток секунд уже зашел домой. Ему казалось, что прошло так много времени, а в самом деле он опоздал лишь на десять минут. Наспех отдав пакеты привратнику, который должен был передать их служанке, чтобы та разобралась с ними, Люмьер поспешил наверх, зная, что Себастьян его ждал не в спальне, а в гостиной — обычно в постель они отправлялись вдвоем. Пройдя в комнату, он небрежно откинул со лба мокрые волосы и произнес:
— Прости, я задержался. Решил прогуляться по улице, там так свежо. — Подойдя к несколько недовольному его опозданием Себастьяну, Виктор наклонился и поцеловал его в щеку.
— У нас был строгий уговор, — как бы между делом произнес Эрсан с укоризной смотря на Люмьера.
— Сейчас только без двух минут десять. — Виктор усмехнулся, смотря на него в ответ. — Ты полагаешь, это проблема? Бесповоротно неразрешимая? — Он ухмыльнулся, не сдержавшись.
— Это я намереваюсь выяснить прямо сейчас. — Себастьян улыбнулся, поднимаясь с кресла.
Но Люмьер не дал ему это сделать, заставляя остаться на месте. Он накрыл его бедра ладонями, поглаживая, опускаясь на колени между его ног. Руки накрыли пах Эрсана, а потом Виктор начал расстегивать его брюки.
— Совершенно не обязательно спешить в спальню. Позволь мне начать, — напольные часы известили о десяти вечера легким перезвоном, — здесь.
— Постарайтесь, месье Люмьер, — с полуулыбкой произнес Эрсан.
Люмьер знал, что стоит ему приласкать Себастьяна, особенно ртом, как все недовольство его опозданием развеется. Обнажив Эрсана достаточно, чтобы совершить задуманное, Виктор без излишнего жеманства огладил языком теплую, уже начинающую пробуждаться, плоть. Ровно в десять вечера, как и все предыдущие вечера до этого, нисколько не нарушая их, как сказал его возлюбленный, строгий уговор.