Художник прошел в дальний конец студии и взял в руки портрет, на который еще недавно завороженно смотрел. Вернувшись к Виктору, он почувствовал как волнение поднимается внутри него.
— Надеюсь, вам понравится.
Виктор рассматривал его несколько минут, то наклоняясь ближе, то чуть отходя. Он не мог сдержать улыбки, да и не хотел. В первую очередь, Люмьер не мог поверить в сам тот факт, что его изобразили. Так прекрасно, в образе греческого бога Диониса. Ему нравилось буквально все. Абсолютно все. И то, как Венсан скрыл самого себя, и как любовно и талантливо он себя в этом портрете запечатлел.
— Он прекрасен, Венсан. Прекрасен…
— Вы прекрасны, Виктор. Именно вы, — улыбнулся Венсан. — Я назвал ее «Гимн красоте». Она мне напомнила одноименное стихотворение Бодлера.
— И все во мне — восторг, и все во мне преступно? — Виктор склонил голову к плечу, глядя на Венсана. — Мое самое любимое бодлеровское стихотворение, месье Дюплесси.
— Будь ты чудовище иль чистая мечта, в тебе безвестная, ужасная отрада! — продекламировал Венсан, опускаясь на стул рядом с Виктором.
— Я Бог иль Сатана? Я Ангел иль Сирена? — Лицо Виктора озарила широкая улыбка.
— Не все ль равно: лишь ты, царица Красота, освобождаешь мир от тягостного плена, шлешь благовония и звуки и цвета! — Венсан ненадолго замолчал, любуясь Виктором в желтом свете лампы. — Я рад, что вы здесь.
Виктор взял его за руку. Столь прекрасный момент был для поцелуя, но этот поцелуй испортил бы, пожалуй, всю ту гармонию, что образовалась спонтанно и стихийно вокруг их обоих.
— Я написал для вас сонату для скрипки и фортепиано. К вашему дню рождения.
Венсан густо покраснел и опустил глаза.
— Мне никогда еще не делали таких подарков.
— Я играю по вечерам в самом дальнем музыкальном классе на третьем этаже. Если вы хотите, я исполню ее для вас, допустим, завтра?
Венсан согласно кивнул.
— Я должен вам признаться. Вчера я заработался допоздна и был вынужден заночевать в театре. Когда я вышел в коридор, то услышал, как вы играете. Это было так прекрасно! Я хотел поговорить с вами, но испугался и убежал.
— Не думал, что это были вы. Но я знал, что на меня смотрят с самого начала. — Люмьер погладил тыльную сторону его руки.— Могли бы не убегать.
Венсан смущенно улыбнулся. В этот момент весело засвистел чайник и он поспешил заняться им.
— Спасибо, Венсан. — Люмьер чуть обернулся, глядя на него.
— За что?
— За то, что появились в моей жизни.
Рука Венсана дрогнула и он просыпал чай. Однако это не имело никакого значения.
— В таком случае и вам я должен сказать спасибо. За то, что столкнулись со мной в том коридоре.
— Пожалуйста, Венсан. — Виктор улыбнулся ему, сложив руки на спинке стула и умостив на них подбородок. Он с удовольствием наблюдал, как Венсан готовил чай. — Мне с вами спокойно.
— А мне с вами. И должен сказать, я очень беспокоился за вас с тех пор, как вы ушли в тот понедельник.
— Увы, душа моя, это балет. Здесь либо ты, либо тебя. Не думайте об этом. Все проходит. — Виктор встал, чтобы снять с себя и шарф, и пальто. А потом подошел к Венсану, пока тот не взял чайник. — Вы, должно быть, разочарованы? Театром, людьми, — он поманил его за собой к свободному пространству.
Виктор не чувствовал боли в ноге, хотя и чувствовал ее саму не слишком хорошо из-за препаратов.
— Вы ведь из высшего общества. Вы должны уметь танцевать. — Он взял его за талию, как даму, взяв его руку в свою. — Пусть чай пока что остынет.
И он стал напевать вальс Штрауса на немецком, часть которого, как Виктор понял, от него Венсан все-таки услышал. Венсан засмеялся и положил руку ему на плечо. Они легко закружили в танце.
— Я не разочарован, ведь иначе я бы не познакомился с вами.
Виктор ему не ответил, в два голоса напевая эту незамысловатую, но красивую песню. И пока они кружились, обходя разложенные на полу наброски, оставленные Венсаном, Люмьер понимал, что Шарлотта была абсолютно права. Он был совершенно по-мальчишески влюблен.
========== Глава VII ==========
Ночь прошла незаметно. Вечер накануне прошел прекрасно. Они смеялись, танцевали, много разговаривали о разных вещах и, когда за окном уже начало светать, уснули вместе, уместившись вдвоем на узкой кровати Венсана. Еще никогда раньше Дюплесси не чувствовал себя так свободно. Он чувствовал, что может рассказать Виктору все что угодно, и тот его поймет. Пережитый опыт в театре вскоре начал казаться не более чем страшным сном.
Проснувшись следующим утром, Венсан почувствовал себя замечательно. Было около семи утра. Виктор безмятежно спал подле него, а где-то вдали были слышны звуки просыпающегося города. Осторожно поднявшись на ноги, так чтобы не потревожить своего гостя, Венсан наскоро умылся, оделся и выскользнул из квартиры. Пройдя вниз по улице, он зашел в пекарню, совсем недавно начавшую свою работу, где купил несколько свежих булочек, а также заглянул в лавку напротив, чтобы приобрести яйца и масло. Вернувшись в студию, он аккуратно сложил покупки на стол и поставил чайник на плиту.
Будить Виктора не хотелось. До времени, когда его ждали в театре, оставалось несколько часов. Рассудив, что Виктора вряд ли будут разыскивать в это утро, он решил дать ему возможность отдохнуть, а сам принялся за картины для месье Эрсана. В пятницу он должен был представить завершающие три полотна и времени оставалось совсем в обрез. К тому же, если эти картины будут выставлены в Золотом фойе перед важными гостями, он должен постараться на славу. Накинув рабочий халат, он водрузил один из начатых холстов на мольберт.
Время прошло незаметно. Поглощённый работой, Венсан не замечал ничего вокруг. Его внимание было полностью сосредоточено на стоявшем перед ним холсте. Он не заметил, как чайник начал протяжно свистеть. Он также не заметил, как Виктор поднялся с кровати и, сняв его с плиты, принялся готовить кофе. Поэтому для него стало полной неожиданностью, когда его руки осторожно коснулись. Вздрогнув, Венсан повернулся и увидел перед собой Люмьера. В руках он держал чашку кофе, а на его губах играла легкая улыбка.
— Доброе утро, — выдохнул Венсан.
— Доброе, месье художник. — Виктор широко улыбнулся, придвинул стул и сел рядом с ним. — Спасибо за ночь. — Люмьер стряхнул невидимую пылинку с плеча Венсана. — Мне давно не было так хорошо. — Он сказал это таким тоном, словно бы они творили и вытворяли что-то непотребное, но очень приятное. Но потом тихо рассмеялся.
Он не хотел думать о том, что вскоре предстояло вернуться в стены Дворца Гарнье, чтобы начать очередную экзекуцию над измученным телом. Люмьер чувствовал себя отдохнувшим, хотя колено немного побаливало, но то, что вчера ему сделали несколько уколов прямо в ногу и он ушел из театра, чтобы провести вечер в приятной компании и отоспаться вдали от гадюшника, где каждый друг друга тихо ненавидел, сделали его новый день в разы приятнее.
— Я бы с удовольствием начинал так каждый день.
Он встал, чтобы налить себе чай. Кофе был не самым его любимым напитком, чай был предпочтительнее.
— Когда я покупал кофе, месье Леду, хозяин магазинчика, был всецело уверен, что я собираюсь очаровать божественную красоту, и такую женщину нельзя упустить. Проницательно, конечно, но вы лучше любой женщины. Да и мужчины тоже.
В отличном расположении духа Люмьер не скупился ни на добрые слова, ни на комплименты, ни на смущающие подначивания. Словно бы в его душе распускались магнолии, так им любимые в Париже. Все казалось залитым солнечным светом, полным свежести ветра позднего марта и теряющей свои девственные очертания весны.
Приняв чашку из рук танцовщика, Венсан машинально сунул кисть, которой еще несколько минут назад рисовал, в карман халата и подошел к столу.
— Я взял на себя смелость купить булочек к завтраку, — он кивнул на сверток, от которого все еще веяло теплом. — Не хотите яичницу?
— Не очень люблю жареные яйца, но булочки могу себе позволить. — Виктор сделал самое неожиданное движение — он подошел к Венсану со спины, обняв его за талию и устроив подбородок у него на плече. — Извините, всегда хотел так сделать. Мы когда жили с мамой, я очень быстро вымахал, и, когда она готовила, я всегда так к ней подходил. С вами я чувствую себя… как дома. Я живу один уже очень много лет.