После встречи с Бертраном Венсан сидел в своем кабинете, раздумывая о дальнейших шагах, как вдруг его взгляд упал на конверт, оставленный им на столе еще до отъезда в Руан. Письмо от отца. Он совсем забыл! Несколько минут художник задумчиво смотрел на него, а затем решил вновь перечитать. Строчки, написанные твердой рукой, пробудили в его душе нечто, о чем он совсем забыл в последнее время. Перед глазами встал образ уютного особняка с просторной библиотекой, старинный фамильный замок в долине Луары с красивейшим садом, где он провел чуть ли не все свое детство. Венсан вспомнил долгие разговоры с матерью и светские балы, в которых часто принимал участие. До жизни на Монмартре он никогда не знал, что такое настоящий голод и холод, не ведал нужды. Взяв псевдоним, художник убедил себя, что его небольшое приключение станет интересной игрой, но думал ли он что она растянется столь на долгое время? Теперь, вкусив ее сполна, он все чаще стал задумываться о том, стоит ли продолжать ее и впредь. В конце концов, Венсан добился своей цели и доказал, в первую очередь самому себе, что вполне может вести самостоятельную жизнь и зарабатывать своими картинами на кусок хлеба. Гнев, пылающий в его душе, давно утих и, несмотря на то, что он из принципа настаивал на том, чтобы Анри де ла Круа первым принес извинения, на самом деле, Венсан давно его простил. Возможно, наконец, пришло время зарыть топор войны. Проведя в раздумьях не менее получаса, он принял решение. Взяв чистый лист, Дюплесси быстро набросал ответ и, запечатав конверт, поспешил отправить его как можно скорее. Лишь одна вещь вызывала у него смутные сомнения. Сможет ли понять Виктор? С того момента, как танцовщик появился в его жизни, Венсан постоянно возвращался к этому вопросу. До сих пор он умело избегал вопросов о своей настоящей фамилии и происхождении, а Люмьер не настаивал, как будто понимая, насколько опасной может быть правда. Но ведь тайное всегда становится явным. Не смотря на свободу во взглядах, которую тот проявлял, Венсан прекрасно понимал сколь сильно предубеждение против аристократии в театральных кругах. А ведь он был сыном герцога и единственным наследником древнего рода. Он принадлежал совсем к другому миру и боялся, что после обнаружения правды между ними окажется непреодолимая пропасть и он потеряет Виктора навсегда.
Спустя два дня, облачившись в новый костюм, Венсан оказался на пороге родного дома в квартале Сен-Жермен. Он не был здесь уже более двух лет. После того рокового вечера, художник старательно избегал этих мест и старался обходить их стороной. Дверь открыл мажордом в безупречной ливрее. Он сразу же узнал Венсана и, казалось, искренне обрадовался его появлению.
Просторный холл был освещен множеством свечей. Пол, вымощенный мрамором, таинственно поблескивал в их свете. Наверх вела широкая лестница с золочеными перилами, а на одной из стен красовался внушительный портрет прадеда Венсана — Жоффруа де ла Круа. Все здесь было знакомо художнику до мельчайших деталей. Ничего не изменилось. Повернув налево, он прошел в просторную гостиную, выполненную в синих тонах. У окна, спиной к нему, стоял высокий худой человек. Его взгляд был направлен на один из портретов, украшающих стены. Его портрет. Его написали, когда Венсану едва исполнилось семнадцать, и он всегда был не самого высокого о нем мнения. Проведя несколько минут в тишине, он сделал несколько неуверенных шагов по направлению к фигуре.
— Здравствуй, отец, — тихо произнес он.
Анри де ла Круа обернулся неспешно. Эта «манера держаться» была в крови у истинных аристократов. Выражение лица было спокойным, светло-зеленые глаза герцога смотрели на Венсана без малейшего удивления. Впрочем, герцог был строгим и властным человеком, в то же время холодным и отстраненным.
— Здравствуй, сын. — Последовал ответ.
Выпрямившись, Венсан вскинул подбородок и уже более уверенно произнес:
— Я рад, что ты мне написал.
— Я счел достаточными два года молчания. — Герцог замолчал, смотря на сына, но после договорил: — Пришло время серьезно поговорить о будущем. Время идет, ничего не решено.
— Будущем? — переспросил Венсан, хотя и прекрасно понимал к чему ведет разговор.
— Я не вечен, Венсан. Настанет момент, когда ты станешь главой семьи.
— Я понимаю.
— Присядем.
Герцог опустился в кресло в стиле Людовика XV. Он распорядился, чтобы принесли коньяк и приготовили папиросы с вирджинским табаком.
— Венсан, ты должен понимать, что ты мой единственный наследник, а потому, так или иначе, на тебя будут возложены обязанности. Но, в первую очередь, расскажи мне, к какому выводу ты пришел два года спустя после нашего последнего разговора.
— Да, отец. Я понимаю. — Венсан внимательно посмотрел на герцога. — Я осознал, что не могу уйти от того, кем являюсь.
— Звучит разумно. — Герцог одобрительно кивнул. — И чем ты занимался все это время, позволь узнать?
— Я рисовал и добился в этом неплохих успехов. Мои картины продаются, а недавно в Опера Гарнье состоялась выставка моих работ.
— Недурственно. — Герцог отвлекся на слугу, принесшего табак и алкоголь, и отправил того за дверь, чтобы их оставили наедине. Анри де ла Круа кивнул сыну, чтобы тот угощался. В этом доме все делалось лишь с позволения главы семьи. Венсан взял бокал.
— И я состою на службе в Опера в качестве театрального художника. Не так давно по моим эскизам были выполнены костюмы и декорации к балету «Бабочка».
Если герцог и испытал некоторое отвращение, то ничем его не показал. Любой аристократ скривился бы, услышав, что его сын подался работать, да еще и в столь недостойное место. Театральные артисты были не в почете, как и любые другие представители этого слоя общества, возможно, за исключением див и директоров, имевших огромные состояния.
— Балет был неплох.
Анри перевел взгляд на сына, прикурив папиросу.
— Я не видел тебя в числе гостей.
— У меня были дела сразу после. Ты же, как я вижу, завёл дружбу с кем-то из театральных артистов.
— Да, я нашел хорошего друга среди артистов балета.
— Я надеюсь ты осознаешь, что подобная дружба недостойна сына герцога.
Венсан промолчал и сделал глоток. Анри также молча курил, серьёзно смотря на сына. Едва ли первый разговор спустя несколько лет был бы простым и лёгким. Впрочем, едва ли это было возможно между герцогом и Венсаном.
Когда папироса истлела и её остаток оказался в пепельнице, исполненной в технике майолики, герцог заговорил вновь.
— Итак, вернёмся к насущному вопросу. Тебе уже двадцать три года, и пришла пора тебе узнать, какие права и обязанности тебя ждут. В первую очередь, ты должен официально вернуться в свет и научиться управлять имением, которое перейдёт в твои руки. У нас достаточно обширные земельные владения, и они также будут под твоим контролем. Быть главой семьи — это большая ответственность, и ты должен быть готов принять её в любой момент.
— Хорошо, отец, — покорно ответил Венсан.
— Безусловно, тебе стоит наконец-то задуматься о женитьбе и наследнике. — Анри взял бокал с коньяком и пригубил. — Ты уже взрослый мужчина.
Венсан нахмурился. Раньше отец уже несколько раз поднимал вопрос о женитьбе, но каждый раз он находил отговорки. Сейчас же он понимал, что избежать этой темы не удастся.
— Да, я женюсь.
— Я дам тебе право выбрать невесту до будущего года. Если ты этого не сделаешь, я сам подберу тебе партию.
— Звучит разумно. Могу я оставить за собой студию?