Музыка, льющаяся из-под смычка, действительно была прекрасна, но еще более прекрасным было лицо самого исполнителя. Он почувствовал, что его бросило в жар, а в брюках стало тесно. Себастьяну внезапно стало все равно, что он находится в переполненном людьми зале и, поднеся руку к паху, он с удовольствием сжал его. Он бы вполне мог назвать Ива Люмьера божественным созданием. Так прекрасен он был. Стараясь не привлекать к себе внимания, он ласкал себя, едва сдерживая стоны. Где-то на грани сознания промелькнула мысль, что этот скрипач во чтобы то ни стало должен стать его. Когда наступил антракт, он ринулся в уборную, где уже полностью смог закончить начатое. Он чувствовал невероятную силу и решил, что после концерта должен завязать знакомство с Ивом. А пока он вернулся в зал и слушал, буквально впитывал в себя каждую мелодию, ведь теперь он знал, что это было обещанием чего-то большего.
В антракте он успел переброситься парой слов с другими слушателями. Оказывается, у Ива Люмьера были жена и сын. Это слегка разочаровало Себастьяна, ведь ему хотелось, чтобы тот был только его. Вернувшись на свое место, он уже начал вынашивать план о том, как попасть за кулисы. Но сможет ли он очаровать его в той же степени, что очаровал его Ив? Это влечение к мужчине совсем не пугало его. В Итоне он имел связь с несколькими мужчинами из преподавательского состава — доминируя над ними и испытывая власть. Возраст никогда его не смущал. Ему нравилось, когда партнер был более опытен, чем он сам, но в то же самое время он всегда лишь брал, но никогда не отдавался. Вторую часть концерта он почти не слушал, а лишь наблюдал за изменяющимся выражением лица Ива. Себастьяну хотелось проникнуть в его мысли, завладеть им, стать с ним одним целым и, когда, наконец, прозвучали аплодисменты, он чувствовал себя пьяным, словно от вина.
Себастьяна тронули за плечо — это был один из его знакомых, что сидел прямо за ним. Кажется, его звали Андре.
— Мы собираемся пройти за кулисы. Пойдешь? У Густава невеста — помощница Люмьера. Он нас проведёт.
Тот лишь кратко кивнул и поправил и без того безупречный смокинг.
Люди вокруг вовсю обсуждали Ива Люмьера и его игру. Сколько было восхищения в словах слушателей и зрителей, сколько цветов ему несли, как много пытались договориться, чтобы их пропустили за кулисы, но работники консерватории были непреклонны — только родственники и друзья исполнителя или все тех же служителей могли пройти за сцену. Себастьяну и его знакомым пришлось пробиваться и пробираться через толпу, которая вовсю хотела увидеть, познакомиться и отблагодарить скрипача. Им удалось дойти до дверей и вышеупомянутый Густав представился как будущий муж помощницы Люмьера, а Себастьяна, Андре и еще двоих пропустили только благодаря тому, что юноша вовремя сунул мужчине бутылку молодого четырехлетнего коньяка Бордери. И спустя несколько секунд они оказались в суете кулис.
Кто-то с кем-то разговаривал, кто-то бегал и собирал вещи, которые вскоре нужно было отправить на вокзал — чета Люмьеров отправлялась в Ниццу. Спустя несколько коридоров и целую вереницу работников консерватории, они оказались у гримерных комнат, которые, к удивлению, в Парижской консерватории также присутствовали, недалеко от сцены, откуда слышался голос самого Ива Люмьера.
— У нас поезд через три часа, собирайтесь скорее. — Он вышел из коридора, что вел на сцену. — Где мой сын? Вы не видели Виктора? — Ив спросил ту самую невесту Густава.
— Нет, месье, простите.
— Элизабет? — он окликнул жену, которая сразу же подошла к нему, держа в руках добротный букет. — Где Виктор?
— Он пошел посмотреть за сцену, попросился под взглядом костюмерши.
— Срочно ищите Виктора! — Голос Ива был громкий и звучал крайне требовательно.
Густав подошел к невесте, заплаканной и взволнованной. Она теребила юбку платья и пыталась сдержать слезы.
— Дорогая, что случилось?
— Мальчик потерялся. Мы нигде не можем найти Виктора уже двадцать минут.
— Разве с ним может что-то случиться?
— Злые работники, которые могут его ударить или выставить взашей, не зная, кто это?
— И правда. — Он обернулся и посмотрел на своих друзей и знакомых. — Надо найти ребенка.
— А как он выглядит? — Андре подал голос.
— Пятилетний, с кудряшками, на отца похож, — ответила костюмерша.
Себастьян понял, что это его шанс. Незамеченным, он отошел от друзей и принялся бродить вдоль занавесей и реквизита. Вскоре он увидел его. Заплаканный ребенок, очень похожий на отца, сидел на полу между большим сундуком и канделябром, оставшимся с другого представления. Себастьян изобразил улыбку на лице и протянул к нему руку. Ребенок затравленно посмотрел на него, но никак не отреагировал.
— Меня зовут Себастьян, я друг твоего отца, — произнес он тихо и уверенно. — Твой отец беспокоится о тебе. Позволь мне провести тебя к нему.
Он заметил, что на щеке мальчика была свежая ссадина. В целом, других повреждений не было видно, что немного успокоило Себастьяна. Ему бы хотелось переброситься хоть парой слов с Ивом, и покалеченный ребенок мог стать тому помехой.
— Ты странно говоришь, — наконец сказал мальчик. Слезы все еще текли по его щекам.
— Я приехал издалека. В моей стране все время идут дожди, не то что у вас во Франции.
Он улыбнулся и присел рядом с ним на корточки.
— Я никогда не видел тебя рядом с папой, — с сомнением проговорил Виктор.
— Мы были знакомы больше по переписке. Я очень уважаю его талант, — это было ложью всего лишь отчасти, но Себастьяну было все равно. Ему во чтобы то ни стало необходимо было втереться в доверие юного Люмьера.
— Папа никогда ничего о тебе не рассказывал, — упрямо повторил мальчик, растирая слезы по щекам.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда. Просто позволь мне отвести тебя к отцу. Он вместе с твоей мамой очень беспокоится о тебе.
Он вновь протянул руку и на этот раз Виктор ее принял.
— Папа, наверное, с ума сходит, — вздохнул Виктор.
— Расскажешь, что произошло? — спросил Себастьян, поднимаясь на ноги.
Виктор отрицательно покачал головой. Он не был готов исповедоваться даже отцу, не то что кому-то из его знакомых.
— Ну, тогда пойдем, — Себастьян весело улыбнулся и сжал его маленькую руку в своей.
Виктор шагал рядом с ним гордо, широко расправив плечи, даже несмотря на красный нос и щеки, влажные от слез. Мальчик уверенно держал руку Атчесона, словно бы не Себастьян его вел, а он сам. Младший Люмьер смотрел на Себастьяна украдкой, внимательно изучая его прозрачными — как у отца — глазами.
— Месье Себастьян, — Виктор подал голос, остановившись и вглядевшись в лицо юноши. — Скажите, надо ли наказать того, кто сделал плохое?
— Несомненно. Тот, кто сделал плохое, заслуживает наказание за содеянное.
Виктор задумался на пару секунд, потом уверенно кивнул и пошел дальше.
— Вы мне нравитесь. Вы сильный.
— Ты мне тоже нравишься, — улыбнулся Себастьян, отмечая про себя, что мальчишка не так уж и плох. Возможно, из него выйдет толк в будущем.
— Когда вырасту, буду, как отец. — Он сказал это гордо и серьезно. — И играть буду, как он.
— Я обязательно приду на твой концерт.
Младший Люмьер сдержанно улыбнулся. Они наконец-то вышли в коридор, где сокрушался Люмьер, которому пришлось разбираться с тем, что время уже закончилось, а они еще не покинули консерваторию.
— Папа! — Виктор позвал Ива, на что последний вскинулся и весь обратился к нему.
— Вик! — Он подошел к ним обоим, едва ли не подскочив. Старший Люмьер присел перед сыном, осматривая его. — Ты где был? Простите, — Ив посмотрел на Себастьяна, — я вам так благодарен.
— Месье Себастьян помог мне. Я заблудился.
— Ты что вообще там забыл? — Старший Люмьер осмотрел лицо сына, прикоснувшись к ссадине. — Вик.
— Папа, все в порядке. — Но потом Виктор посмотрел на Себастьяна, задумался и добавил: — Мужчина с усами, высокий такой, ударил меня.
Ив весь переменился в лице. Он поднялся, внимательно смотря на сына. Сзади послышался голос Элизабет Люмьер.