Начальница-женщина уже подписывала бы приказ о твоем новом назначении. Начальнику-мужчине твой визит обошелся в пакетик «Липтона».
Но это идиллическое развитие сюжета. Бывает и куда грубее.
Лично я не конкурирую с мужчинами и удивляюсь мужчинам, готовым вступить в соревнование с женщинами. Что нам делить? В спорте ли, в искусстве, в журналистике — у каждого свои высоты, свои болельщики и свои пьедесталы. Мужчина никогда не займет место женщины. Женщина никогда не потеснит мужчину. Умный и талантливый мужик вызывает у меня искреннее восхищение, даже если мы зарабатываем деньги в одной сфере. Более того, я охотно отдам ему пальму первенства. Не жалко. Он мужчина, он должен быть лучше. Это его естественная монополия. Если мужчина — лучший, мне самой от этого хорошо.
Недовольство возникает, когда видишь, что ничтожество в штанах почему-то каждый месяц уносит домой зарплату вдвое больше твоей. Ты и профи, и штаны у тебя, кстати, элегантнее, но он мужчина. По паспорту. В смысле — по метрике. И может мимоходом получить то, что ты отвоевываешь годами.
К сожалению, я видела много мужчин, которые не брезгуют бороться с женщинами. Составлять заговоры, плести интриги, просто выставлять вокруг дела глухой частокол. Этим, в сущности, можно гордиться. Значит, тебя наконец-то заметили. Оценили — по полной программе. А теперь недолюбливают и боятся. Ну а если боятся, значит, точно ни к чему не подпустят. Это война. Но какая может быть война у женщины с мужчинами? Или хотя бы с одним мужчиной?
Правда, Идалии Полетике удалось в свое время затравить Пушкина. Который то ли стишок издевательский про нее сочинил, то ли под юбку к ней залез, то ли, наоборот, его приглашали, а он отказался. Идалия воевала с Пушкиным при жизни, воевала после его смерти и собственную смерть встретила на войне с Пушкиным. Не будь его, о ней бы никто не вспомнил. Она пыталась доказать Александру Сергеичу, что справедливость существует и возмездие неотвратимо. А доказала только, что на свете нет ни счастья, ни воли, ни покоя. Связь между ними, между Пушкиным и Идалией, настолько прочная, что уже не разберешься, великая ли это ненависть, или великая любовь, или любовь-ненависть, как у Сальери к Моцарту.
Среди наших противников Пушкины отсутствуют. Что спасительно для нашей совести, но весьма сокращает шансы на успех. Там все-таки был невольник чести, а нам противостоят, скорее, невольники зависти. Вдобавок фанатизм незаконнорожденной дочки графа Строганова передался ей с генами матери — португальской шпионки. Мы же существа северные, флегматичные. Какая из меня, например, Полетика? Я и за личную-то обиду мстить не очень умею. Покричу да и плюну (не в кастрюлю). А обиды служебные, они вообще не на поверхности. Это не личное, это бизнес. Мужчины просто не подпускают женщин к двум драгоценным источникам — к власти и к деньгам. У третьего, под названием «Слава», и те, и другие толпятся мирно, как обитатели саванны у водопоя в засуху. Мужики прагматичны. Сотрясанием воздуха они готовы поделиться. Все остальное — под замком.
Когда я думаю о себе, я думаю о несправедливости (не всегда, но часто) и о том, что свою судьбу я сотворила собственными руками и собственным характером. В этом смысле несправедливость вполне справедлива.
Если в личной жизни я — гордая статуя свободы, то на работе у меня всегда было другое скульптурное амплуа — девушка с веслом. Рабочий и колхозница в одном флаконе. Такие, как я, радуют глаз и успокаивают душу. Вот она — надежная, крепкая, ничем не пробиваемая, стоит и кушать не просит. Она никуда не денется, у нее все под контролем, с ней, как за каменной стеной (за каменной бабой). А при первых признаках неудовольствия мы ей чайку нальем и в глаза посмотрим. Она же умная, она знает, что на свете справедливости нет. А, может, нет и выше.