— Ты быс-с-стро поправляться, Риз-з, — удовлетворенно отметила она. — Я радоваться этому.
— Да, спасибо, Насшафа, навыки ваших чародеев поражают, — улыбнулся я ей через силу.
— Тебя лечить не чародей, моя крас-сота, тебя лечить сам верховный отец! — строго поправила меня красноглазая.
— Извини, я не знал.
— Нич-ч-его, Риз, я все объяснить. Со временем ты узнать жиз-знь в улье и не делать больше таких ош-шибка. Но потом. С-сейчас надо есть, ч-чтобы твоя выздоравливал…
Справедливо рассудив, что на одном только «Божественном персте» далеко не уехать, я не возражал. Организму нужны силы. И чем скорее я встану с постели, тем быстрее смогу спланировать побег. Но, дьявол, до чего ж странный был сей процесс кормления! Альбиноска потчевала меня какими-то склизкими грибами. И ей совершенно не сиделось на месте. Она то наваливалась на меня, то поглаживала, то царапала коготками. Один раз и вовсе прикусила за мочку уха, как игривая кошка.
И в любой другой ситуации, я был бы очень даже рад такому вниманию со стороны фигуристой и привлекательной красотки. Если бы не парочка «но». Во-первых, она меня не рассматривала как объект любви. Я для неё был чем-то вроде живой игрушки. Как домашнее животное для избалованного и злого ребенка. Где ласку от истязаний отделял один маленький шажок. Во-вторых, мы являлись представителями разных видов, чьи понятия о морали, нравственности, добре и зле категорически не совпадали. В-третьих, Насшафа и её сородичи не будили во мне никаких иных чувств, кроме брезгливости и ненависти. И тут уж не шло речи ни о каком зарождении романтических отношений. В-четвертых…
Впрочем, довольно. Не хочу продолжать думать об этом. Поскольку подобные размышления выводили меня из равновесия. А уж теперь, когда я мог одним прикосновением остановить сердце белокожей твари, соблазн прикончить её стал слишком велик. Но нельзя. Если она умрет, то я, скорее всего, перейду в собственность другого кьерра. И тот уже наверняка будет куда более строгим и жестоким хозяином для живой куклы. Ну или вообще из меня одно из этих мерзких порождений сделают. Так что, придется терпеть…
Когда немаленькие когти пленительницы прошлись по моей шее в очередной раз, оставляя после себя красный воспаленный след, я не выдержал и поморщился.
— Насшафа, мне больно.
— Я з-знаю, Риз-з. Но мне нравитс-с-ся с-с-мотреть. Теперь ты мой. Я делать с тобой, что пож-ж-желаю, — хищно осклабилась моя похитительница.
— Тебе нравится, когда я страдаю?
— Иногда, — и не подумала скрывать садистских наклонностей собеседница. — Но я могу с-с-тать и неж-жной. Ес-сли ты себя хорошо вес-сти. И если я этого з-захотеть.
В качестве подтверждения своих слов, она прикрыла глаза и потерлась об мою щеку носом. Однако в эту игру можно играть и вдвоем. Поэтому я, воспользовавшись моментом, тоже провел ладонью по талии Насшафы. А параллельно с этим, сформировал крохотную проекцию «Божественного перста», размером не больше искорки от разряда статического электричества, и направил в альбиноску. Белокожая тотчас же блаженно прикрыла веки, наслаждаясь ощущением разливающегося по телу тепла.
Хех, работает. Ну это мы еще посмотрим, кто кого будет дрессировать…
Глава 6
В темных коридорах подземелий сложно было сказать, сколько дней я прожил в улье кьерров. С одинаковым успехом могли пройти как пару месяцев, так и полгода. «Божественный перст» довольно быстро поставил меня на ноги, и я за минувшие седмицы успел немного прошвырнуться по хитросплетениям вырытых ходов. Надеюсь, что хотя бы на крохотный шажок, но я стал ближе к свободе.
Я по-прежнему пребывал в статусе живой игрушки Насшафы, а потому никакими работами не был обременен. Однако же и полноценно заняться магией мне не удавалось. Альбиноска очень редко оставляла меня в одиночестве, каждую секунду отираясь рядом. Мы жили в одной норе. Вместе спали, вместе ели. Даже гигиенические процедуры мои проходили под её приглядом. Как она сама признавалась, ей доставляло немалое удовольствие лицезреть мое обнаженное тело. А потому красноглазая неизменно составляла мне компанию, сопровождая к подземным озерам.
Тем не менее, остальных обязанностей перед общиной кьерров с нее никто не снимал. Ей всё еще было необходимо охотиться, как минимум. Но а белокожая от этого бессовестно отлынивала. Выбираться на поверхность надолго она не могла, поскольку сильно привязалась ко мне. А взять меня с собой боялась. Думала, я тотчас же попытаюсь удрать. И как бы я не старался убедить альбиноску, что я её преданный слаф, изменить этого решения у меня не получалось.