— Создатель Многоокий, до чего же грустно слышать… — вопреки смыслу сказанного, на устах Илисии заиграла самодовольная и мстительная улыбка.
— Да, моя милария, нынешние времена принимают весьма трагичный оборот не только для нас, но и для всего рода человеческого. Проклятая нелюдь наседает с двух сторон. Единственный лучик надежды — это Элдрим. Если мы вернем себе портовый город, то торговля вновь расцветет и воспрянет. Возобновятся связи с южным континентом, и мы снова сможем закупать у дикарей дешевое мясо.
— Не понимаю, Висант, и почему мы, воюя с темноликими выродками, пускаем их в свои земли? — неприязненно скривилась аристократка, словно речь зашла о чем-то крайне мерзком. — Это же они противостоят нам, не позволяя обрести выход к морю.
— Ох, Илисия, боюсь, что наши отношения с Высшим Капитулатом куда более запутаны, нежели кажется со стороны обывателя. Во-первых, мы всё еще покупаем у них ячмень и овёс. Если Патриарх перестанет это делать, случится голод. А во-вторых, алавийцы публично отрицают свое участие в конфликте. Дипломаты желтоглазых уверяют, что ведут лишь мирную торговлю с прибрежными западными государствами. О том, кому эти земли раньше принадлежали и почему вдруг они откололись от Великой Унии, разумеется, предпочитают умалчивать.
— Как же все сложно… — покачала головой женщина.
— Это политика, в ней иначе не бывает, — покровительственно хмыкнул нор Палви.
— Что ж, спасибо за весьма занятный рассказ, экселенс Висат, — проворковала нор Адамастро. — Но нам, к сожалению, уже пора.
— Не смею вас больше задерживать, моя прелестная милария! — патетично воскликнул усатый дворянин и вновь приник губами к дамской руке.
На сей раз он лобызал пальцы Илисии так долго и жадно, что Велайд не выдержал. Парень шагнул вперед, намереваясь выдернуть кисть родительницы из плена потных ладошек этого проходимца. Но именно в тот момент Висант соизволил отлипнуть. И юноша замешкался в нерешительности.
— Всего хорошего, Велайд, береги свою мать, — произнес мужчина, насмешливо прищурившись, а потом развернулся на пятках и поспешил прочь.
Глядя вслед этому странноватому человеку, сын Илисии не мог сказать, что он ощущает. Почему-то над ним сейчас довлели злость и… ревность?
— Кто это был? — сухо поинтересовался молодой аристократ.
— Висант нор Палви третий, сослуживец твоего отца из Корпуса Вечной Звезды, — поделилась Илисия.
— Он мне не понравился! — поджал губы юноша.
— Отчего же? Он очень любезный господин и большой друг нашей семьи. Благодаря ему ты вскоре станешь главой рода Адамастро, мой птенчик.
Услышанное столь сильно шокировало парня, что он даже забыл возмутиться на очередное уменьшительно-ласкательное обращение матери.
— В каком это смысле? — обескуражено пробормотал Велайд. — А как же Ризант? Он ведь старший наследник!
— Ты разве не слушал экселенса Висанта? — насмешливо изогнула бровь собеседница.
— Слушал! Он говорил про какой-то там полк, который уничтожили в Медесе.
— Не «какой-то», а Сарьенский конный полк, мой мальчик, — мягко поправила сына аристократка.
— И почему это так важно? — нахмурился тот.
— Потому что именно в нем служил твой братец Ризант, — произнесла женщина, словно выплюнула.
— Подожди-ка! Ведь тогда получается, что…
— Именно, моё сердце, — уже не сдерживала широкой улыбки милария Илисия. — Это значит, что желтоглазый ублюдок мёртв. И теперь никто не посмеет оспорить твоё право возглавить наш дом.
— Но отец же еще достаточно молод и полон сил! — растеряно возразил Велайд. — Об этом слишком рано говорить…
— Ах, мой мальчик, отнюдь… — повесила голову дама.
— Что ты имеешь в виду, мама? — подозрительно прищурился парень.
— Боюсь, ты не всё знаешь об Одионе. Его здоровье не на шутку меня беспокоит, — преувеличенно скорбно изрекла женщина.
— Да о чем ты говоришь⁈ Я не замечал за ним ничего такого, что вызывало бы тревогу!
— Разумеется, ведь ты не ночуешь в его постели, — хихикнула спутница.
Юный нор Адамастро сконфужено замолчал, ощущая, как щеки вспыхнули румянцем. Когда мать пребывала в хорошем расположении духа, с её уст частенько слетали такого рода сальные намеки. И если быть честным, то аристократ предпочел бы вообще никогда не слышать ничего подобного от неё.