Напряженный мыслительный процесс отнял слишком много ресурсов у страждущего организма. И уже через пару секунд я провалился в поверхностную дремоту, наполненную скрежетанием моих собственных зубов. В какой-то момент сквозь сжатые челюсти стали прорываться и стоны. А от них уже пробудилась моя пленительница.
— Тиш-ш-ше, я рядом… с-с-сейчас, моя крас-с-сота… я тебе помоч-ч-чь…
Отвратительную вонь кьеррского лекарства я узнал сразу. Склизкий шарик, будто бы слепленный из дерьма и застывшего жира, коснулся моих губ. И на сей раз, перебарывая гадливость, я прожевал и проглотил его самостоятельно. Поразительно, но вкус уже не показался мне столь мерзким. А уж облегчение, прокатившееся волной по всему телу минутой позже, и вовсе граничило с блаженством. Ох, боги, какое же это волшебное ощущение, когда у тебя ничего не болит…
Я не заметил, как крепко уснул. Мозгу показалось, что я всего лишь на минутку прикрыл веки. Однако мне сразу стало ясно, что с момента моего последнего пробуждения прошло немало времени. Как минимум потому, что каменные своды пещеры исчезли. А вместо них надо мной простирался безбрежный купол звездного неба. Да еще и немного покачивался.
С натужным кряхтением я поднялся на локтях, собираясь оценить обстановку. И, черт меня подери, лучше б этого не делал! Благодаря острому алавийскому зрению, которому ночная тьма не доставляла столько неудобств, как людям, я рассмотрел свое окружение в самых омерзительнейших подробностях.
Я ехал на спине какого-то жуткого существа, не похожего ни на что виденное мной ранее. Огромная тварь, превосходящая в холке любую лошадь, меланхолично перебирала четырьмя ассиметричными конечностями. Поверхность ее кожи будто вся была сшита из лоскутов разлагающейся плоти. На валуноподобных кривых плечах сидела крохотная голова, на которой тошнотворными островками торчали спутанные волосяные колтуны. А позади… позади брёл еще целый караван таких чудищ. Их вереница простиралась так далеко, что уходила во тьму, теряясь на границе видимости моих нечеловеческих глаз.
Отродья шли, неуклюже пошатываясь, и протяжно похрипывая. Какие-то из них несли по полудюжине обезображенных тел, на которых я отчетливо различал вздетые доспехи и ремни с эмблемами Сарьенского полка. А другие волочили трупы лошадей. Наших лошадей…
Внезапно справа от меня мелькнул какой-то смазанный силуэт. Я от неожиданности чуть не создал огненные чары и не зашвырнул их не глядя. Но в последний момент одёрнул себя.
На спину к моему уродливому транспорту вихрем влетела другая тварь, лишь отдаленно напоминающая человека. Скрюченная неведомой силой, она всё же умудрялась передвигаться на двух ногах. Её чрезмерно длинные руки произрастали не из плеч, а откуда-то из лопаток. Вместо ногтей на пальцах красовались костяные наросты, загнутые подобно звериным клыкам. И где-то позади монстра из стороны в сторону мотылялось нечто похожее на хвост. При более тщательном рассмотрении стало ясно, что он состоит из множества позвонков. А венчает его длинное шилообразное жало, угрожающие подрагивающее в лунном свете будто хвост гремучей змеи.
Отродье зарычало и захрипело на меня, враждебно замахиваясь своими болезненно-худыми культяпками. По нечленораздельному рыку можно даже было приблизительно понять, как звучал голос бедолаги, прежде чем его обратили в это… Вероятно, безумное порождение кьеррского гения требовало от меня, чтобы я принял строго горизонтальное положение и не пытался даже крутить головой. Однако спустя мгновение шишковатая башка страшилища мотнулась назад от мощного удара. Оно с визгом кувыркнулось со спины гиганта. А ему вслед понеслись отчетливо эмоциональные выражения на шипяще-щелкающем наречии кьерров.
Моя похитительница возникла рядом со мной словно по волшебству. Ее красные глаза бешено сверкали в ночной тьме. Женственные кулачки гневно сжимались. А черные губы искривились в свирепом оскале. Сейчас, наконец-то, я рассмотрел альбиноску в полный рост, а не только пугающе близко к своему лицу.
В целом, эта представительница расы кьерров, очень походила на человека, если судить по антропометрическим данным. Невысокая и стройная. Но при этом гибкая и подвижная, будто лоза. Её наряд хоть и был чрезмерно экстравагантным по меркам людей, но в то же время не вызывал недоумения или отторжения. Удобные кожаные штаны, едва сходящаяся на пышной груди куртка с нашитыми пластинками, толстые наплечники, выкованные то ли из металла, то ли вырезанные из кости. На запястьях изящные наручи явно алавийской работы. А на поясе целая гирлянда из разнокалиберных ножичков. Я бы даже сказал — хирургический набор…