Девушка робко присела на самый краешек гостевого кресла и вновь попыталась объясниться. Но вместо внятной речи я услышал один сплошной поток заиканий.
— Не торопись, сделай глубокий вдох и соберись с мыслями, — посоветовал я. — Я в любом случае тебя выслушаю.
Визитерша покорно исполнила, что сказано, и действительно немного пришла в себя. По крайней мере, заговорила она куда более связно.
— Мой экселенс, я… простите… вы помните вашу служанку Ульку? Она тут по хозяйству всякое делала. Вы недавно еще одарили её безмерно и наказ дали, чтобы…
— Ну конечно, — перебил я простолюдинку. — На память не жалуюсь.
— А, да… ну а мы, стало быть, с ней подруги добрые были. А тут Улька как уехала… она ж всегда окиян-море увидать желала. И я… и я… хнык… господи-и-ин, зачем вы её отпусти-и-или…
Челядинка, не справившись с эмоциями, зарыдала в голос и спрятала лицо в чуть засаленном переднике. Лиас не преминул наградить меня взглядом из-под маски, а-ля: «Ну что, доволен? Я же говорил, что у тебя прислуга от рук отобьется!»
— Ну-ка хватит тут сырость разводить! — полушутливо погрозил я девице пальцем. — Ну уехала твоя подруга и уехала. Лучше б порадовалась за неё. Тоже мне, нашла из-за чего слёзы лить и меня отвлекать от забот!
— П… п… простите, мой экселенс, я… я не по сему плачу. Улечка… сгубили её. Я сама видела её в последнем прибежище. М-мёртвую…
От услышанной новости с меня моментально слетело всё благостное настроение. Я приподнялся, руками опираясь на стол, и вонзил в девушку тяжелый взгляд.
— Ты не могла ошибиться? — тихо уточнил я.
— Н… н… н… нет, мой эк… экселенс… — еще сильнее зашлась в рыданиях служанка. — Я Ул-л-льку как об… облупленную зна… зна… знаю. Это точ-ч-чно б-была она…
Примерно половину минуты заняли мои тягостные размышления. А потом я резко выскочил из-за стола.
— Готовь лошадей! — проревел я, распахивая дверь в коридор.
И челядь забегала, бросившись доносить мой приказ до исполнителей. К тому моменту, когда я дошел до конюшен, там уже вовсю кипела работа. Через считанные минуты я выехал на карете, прихватив с собой подругу Ульки и двух крепких мужиков из поместья. У самих ворот лошади едва не стоптали щуплую фигурку Эрмина, закутанную в плащ. Кажется, бывший последователь Лиса спешил с какими-то срочными новостями. Ладно, черт с ним! Возьму коротышку с собой, чтоб глаза в поместье никому не мозолил.
Не могу сказать, отчего я так переполошился. Наверное, потому что почуял долю и моей вины в произошедшем. Золото часто становится приманкой для убийц. А сумма, которой я наградил простолюдинку, действительно была непомерно огромной. И скорее всего получилось так, что я вместо благодарности лично вручил девушке её билет в загробный мир. Конечно, пока это всего лишь мои домыслы. Но выглядят они очень стройно.
Боги и демоны, но почему всё так несправедливо вышло⁈
Невесомая надежда на то, что это всё какая-то ошибка умерла в тот момент, когда я со слугами подошел к последнему прибежищу на перекрестке. Там покоилось всего три тела, но одно из них я узнал сразу. Это действительно была Улька. Она лежала без одежды, полностью обнаженная. На плоском животе уродливыми прорехами зияли множественные ножевые ранения. Два, три, четыре… Смерть костлявой рукой исказила миловидное личико девушки, стерев с него всякий румянец. Её округлые щеки опали, а полуприкрытый помутневший правый глаз с мертвенным безразличием взирал четко на меня. Призываю Многоокого создателя в свидетели, не такого итога я желал для своей благодетельницы…
Жестокая и непримиримая злоба неожиданно вцепилась в душу острыми клыками. От её хватки мне стало невыносимо сложно дышать. Челюсти сжались с хрустом. В глазах полыхнул такой огонь, что малолетние беспризорники, отгоняющие веточками мух от покойников, шарахнулись в стороны и растворились среди прохожих. Но голос мой остался по-прежнему холоден и бесстрастен.
— Эрмин, — тихо позвал я помощника.
— Да, мой экселенс? — поспешно откликнулся он, явно чувствуя моё скверное настроение.
— Отыщи его. Найди того, кто это сделал. И доставь ко мне. Живым.
— Как прикажете… — низко склонился мужчина.
— Вы двое, заберите тело, — ткнул я пальцем в слуг. — Я хочу похоронить Ульку, как подобает.
Простолюдины кинулись исполнять, а я отвернулся от последнего прибежища и зашагал обратно к карете. Прости меня, Улька. Клянусь, что не оставлю тебя без отмщения…