– Твое решение уехать или остаться может повлиять на будущее.
– Вы не чувствуете холод, а я замерзаю. Нельзя ли войти в дом – там я согреюсь? Еще мне хотелось бы видеть вас, пока мы все это обсуждаем.
– В Марлоу-Хаус ты не согреешься. Но немного света я могу устроить.
Кэрол почувствовала, что тень, бывшая леди Августой, сделала движение. Вокруг нее появилось слабое белое свечение. При этом свете Кэрол увидела лицо и руки старой дамы. Они были бесцветны, как пепел. Под глазами у нее были темные круги, лицо и руки стали гораздо тоньше, чем при предыдущем появлении, словно плоть исчезала с костей. Волосы под черным платком, накинутом на голову, были седые, какого-то грязного оттенка и висели по обеим сторонам лица незавитыми прядями. Одета она была в длинное простое черное платье и грубую серую шаль. Она вздохнула:
– Тебе не нравится моя внешность. Мне тоже. Но зато она подходит для того, что я должна тебе показать сегодня.
– А что, будущее такое мрачное? – спросила Кэрол. Она подумала, но не сказала вслух, что в таком виде впору на похороны.
– Не исключено, что тебе оно покажется мрачноватым, – последовал грустный ответ.
– На этот раз мы будем опять только наблюдателями, или люди, которых мы встретим, смогут видеть нас и говорить с нами?
– Те несколько дней, которые мы там проведем, мы будем принадлежать к этому времени, как если бы мы родились в нем. Твоя возможность повлиять на будущее существует только в настоящем, поэтому ты не сможешь ничему повредить. И все же я надеюсь, что испытания, уготованные тебе, превратят тебя в совершенно нового человека.
– Думаю, что я переменилась достаточно после наших перемещений в прошлом и настоящем, но если, по вашему мнению или по мнению тех, кто выше вас, мне нужны еще испытания, давайте проделаем это. – Кэрол глубоко вздохнула, собираясь с силами перед тем, что ей предстоит. – Перенесите меня туда, куда собираетесь.
На этот раз леди Августа не обняла Кэрол и не взяла ее за руку. Она просто положила свой бесцветный костлявый палец ей на плечо. Тут же слабый свет, исходивший от призрака, исчез, и тишина и мрак снова обступили Кэрол. Ощущение было такое, будто ее закутали в сырой черный бархат. Кэрол почувствовала, что что-то движется. Не земля – земля была по-прежнему твердой у нее под ногами, – но она ощущала нечто смутное, исходящее из самых земных недр и сообщающееся ее телу. На миг у нее закружилась голова, а потом прояснилась. Леди Августа убрала руку с ее плеча, и теперь Кэрол стояла без ее помощи.
Звуки снова стало слышно – громкие, неприятные шумы, будто заводили какой-то ржавый механизм, все детали которого скрежетали друг о друга. Кэрол закрыла уши руками, но это не помогло.
Постепенно мрак рассеялся, и появилось мутное серое небо. Шел сильный холодный дождь, превращаясь у земли в ледяную крупу.
Кэрол уставилась на механизм, работающий посреди площади. Затем посмотрела вокруг и ужаснулась.
– О Боже, – только и могла она выговорить.
Закутанная в черное фигура рядом с ней шевельнулась, протягивая руку.
– Добро пожаловать в двадцать второй век, – сказала леди Августа. – Добро пожаловать в будущее.
ЧАСТЬ 4
РОЖДЕСТВО В БУДУЩЕМ
Глава 10
Лонд, 2168
– Что это за штука? – Машина, стоящая в середине площади, смотрела на Кэрол, как огромное ржаво-красное насекомое. – Что она делает?
– Сейчас время устанавливать Мировое Древо этого года, – ответила леди Августа.
– Это что, вроде рождественской елки? Вряд ли это сооружение украсит площадь.
И тут Кэрол замолчала, потрясенная увиденным. Прекрасные дома, некогда окружавшие площадь, лежат в развалинах. Только три-четыре дома, кажется, обитаемы. На месте прежних жилых домов тут и там зияют дыры, как пустоты в челюсти между разрушенными зубами. Через одну такую дыру даль видно до самого горизонта.
Кэрол поискала глазами дом, который она знала лучше остальных, а когда нашла, то поняла, почему леди Августа не явилась к ней в ее комнате. Ее спальня, как и комнаты самой леди Августы, исчезла. От Марлоу-Хаус остался только один этаж. Груды камней перед зданием и по обеим его сторонам – очевидно, остатки верхних этажей. Парадная дверь забита досками самой разной толщины, укрепленными железными скобками.
Площадь по-прежнему существовала как незастроенное пространство, но трава, деревья, кусты и цветочные клумбы исчезли, а на месте всего этого появилось прочное покрытие серого цвета. На этой площадке несколько человек в висящей лохмотьями черной одежде суетились у скрежещущего непослушного механизма.
Кэрол содрогнулась. Все, что попадалось ей на глаза, было грязно-серым или черным, сломанным, противным, шумным. И холодным. Все еще шел ледяной дождь, капли его потоками бежали по ее плащу. Влага просачивалась сквозь толстые подошвы удобных расхожих ботинок. Вода капала с волос и стекала по шее.
– Если это Рождество будущего, оно совершенно не похоже ни на какое известное мне Рождество. И елки тоже нет.
Предмет, который устанавливали на площади при помощи ржавого механизма, был не настоящим деревом, а тяжелым сооружением из металла, такого же серого и тусклого, как и небо над площадью. Его ствол достигал по меньшей мере двадцати футов в окружности, а в длину был раза в три выше суетящихся вокруг него людей. Вдоль громоздкого ствола шли искривленные выступы, видимо, изображающие ветви. Вверху металлическое чудовище разделялось натрое, и распростертые, как руки, ветви оканчивались такими же искривленными пальцами. Все это обвивала толстая металлическая проволока – гротескная имиация виноградной лозы.
– В жизни не видала ничего отвратней, – сказала Кэрол, глядя на пятнадцать пальцев, устремленных вверх. Казалось, они ждут – или алчно жаждут – схватить нечто огромное.
– Лучше, чтобы тебя никто не слышал, – предупредила леди Августа.
– Это и есть Мировое Древо, о котором шла речь? – И когда леди Августа кивнула, Кэрол спросила: