– Когда я знала тебя раньше, ты тоже был дворянином. Думаю, ты им и остался.
– Ты торопишься с выводами, – сказал он в той насмешливой манере, которую она так любила. – Ты меня не знаешь. Я мог стать совсем другим человеком.
– Если бы это было так, я не чувствовала бы к тебе того, что чувствую.
– А что ты чувствуешь? – По-прежнему опираясь о стол, он обнял ее за талию и притянул к себе. – Скажи мне это, Кэр.
– Дело в том, – начала она, пытаясь противиться мощному эмоциональному давлению, которое он на нее оказывал, – что леди Августа… Авга может вдруг решить, что я усвоила тот урок, который она хотела мне дать, переместив меня сюда. Если я исчезну не попрощавшись, не думай, что я захотела бросить тебя. Я просто могу не успеть ничего сказать перед отбытием.
– А может, тебе вообще не придется отбывать?
– Не тешь себя напрасной надеждой. Я здесь не надолго. – Было мучительно трудно смотреть в его зеленые глаза, произносить эти слова и не расплакаться. Сердце у нее разрывалось при мысли о том, что ей суждено опять потерять его.
– В таком случае я постараюсь, чтобы мы не тратили времени зря. – Его руки скользнули по ее спине. Он прижал ее к себе, а она положила руки ему на плечи, а потом обняла его. – Можно тебя поцеловать, Кэр?
– Конечно, можно. – Она увидела, что его губы изогнулись в очаровательной улыбке. Она протянула ему губы, и он поцеловал их, сначала осторожно, как если бы не был совершенно уверен, что ему хочется того, что она предлагает.
Она понимала, почему он так нерешителен. Она чувствовала примерно то же самое. Но если Ник, которому она снилась, сомневался, совпадает ли реальность с фантазией, Кэрол нужно было заглушить воспоминания о действительности. Она была не настолько глупа и не думала, что перед ней было физическое осуществление того Николаса, который когда-то ласкал ее. Но она верила, что душа или дух Николаса, которые она по-прежнему любила, ожили в человеке, обнимающем ее. Хотя эта уверенность лежала за пределами логики, она знала, что это так, потому что не испытывала никакой вины или угрызений совести из-за охватившего ее желания. Если бы он не был новым воплощением того Николаса, которого она любила, она не захотела бы – да и не смогла бы – принадлежать ему.
Он немного отодвинулся, чтобы лучше видеть ее.
– Да, ты – та самая, – прошептал он. – Теперь я уверен. Я узнал вкус твоих губ и вспомнил, что ощущал, обнимая тебя, словно это уже было на самом деле. Но ты права: тебя могут забрать от меня. Всякий мой сон о тебе кончался нашей разлукой, и я просыпался в слезах. – Он отпустил ее. Оторвавшись от стола, он пошел в дальний конец комнаты и остановился у книжных полок, повернувшись к ней спиной. – Считается, что слезы не к лицу мужчине. Но для времени, в котором я живу, я не обычный человек. – Он сделал жест в сторону немногочисленных книг на старых полках. – Я слишком много читаю и в результате слишком много думаю о разных опасных вещах. Я пытаюсь успокоить нетерпение своего сердца, слушая старинную музыку. Мне снятся сны, которые не могут осуществиться. И все же один из этих слов – здесь, со мной. Если может осуществиться один сон, почему не могут остальные? Твое присутствие придает мне храбрости, Кэр. – Он повернулся к ней, лицо его посветлело. – Если ты здесь и мы с тобой понимаем, что мы значим друг для друга, быть может, я со своими друзьями смогу одолеть тиранию Великих Вождей и Всемирного Правительства. Глядя на тебя, я преисполнился надежды. – Но тут он замолчал, и все тело его напряглось. В холле раздались шаги.
– Это мы, Ник, – сказал мужской голос, и напряжение Ника ослабло.
– Боже мой, как же можно так жить! – воскликнула Кэрол. – Когда ты слышишь чьи-нибудь шаги, ты каждый раз готовишься к нападению?
– Я на свободе только потому, что очень осторожен, – ответил Ник и, возвысив голос, сказал:
– Я здесь. Входи, Эл.
Вошел мужчина, одетый, как и все, в темную поношенную одежду, за ним еще кто-то. Оба были среднего роста: каждый был укутан так, что Кэрол не сразу различила: второй вошедший – женщина. Пол ее нельзя было определить, пока она не заговорила.
– Я же знала, что мы вернемся в полной сохранности. – Женщина сняла большую вязаную шапку, из-под которой показались белокурые волосы, заплетенные в косу. Ее голубые глаза искрились от смеха. Ник обнял ее. – А ты беспокоился.
– Я всегда беспокоюсь о вас. – Ник повернул ее так, что свет упал ей на лицо.
– Ни царапинки – ни на мне, ни на нем. – Она заметила Кэрол. – Кто это? Я никогда не встречала ее в Лонде.
– Кэр – наш новый член. Ее привела ко мне сегодня Авга. Кэр, это моя старшая сестра, Пен. И ее любовник Эл.
– Пен? – Заглянув Нику в глаза, Кэрол увидела, что он заметил ее реакцию и понял, что этих людей она тоже узнает. Конечно, он спросит о них позже. Сейчас у него были другие заботы.
Вас никто не видел? – спросил он у Эла. Нет. Мы были осторожны. Но все же стоит показаться на люди до захода солнца. Тогда не придется объяснять, где мы были вчера и сегодня. Ясно, что сидели дома из-за дождя и гололедицы, как и все. Теперь проясняется, и Мировое Древо уже установили, так что будет естественно, если мы выйдем посмотреть на него.
– Я пойду с вами. Кэр, ты тоже пойдешь. – Ник взял ее за руку. – Если мы не будем достаточно часто появляться на улице, Правительство решит, что мы что-то замышляем, и к нам пришлют малоприятных агентов для расследования.
– Ты хочешь сказать, что правительственные шпики постоянно следят за вами? – в ужасе спросила Кэрол.
– Почти все время, но их трудно заметить, – сказала Пен.
– Что за жизнь у вас! Вроде как в бывшем СССР.
– Из книг я знаю, что наша гораздо хуже, – сказал Ник. – Пен, Эл, быстро докладывайте, пока мы не ушли.
– Мы побывали в четырех группах, – сказала Пен. – Все согласны с твоим планом. Мы начинаем действовать на следующий день после торжеств в честь Зимнего Солнцеворота.
– Я, – заявил Эл, – думаю, что мы не должны зависеть от группы Бена. Женщин в этой группе нет, а мужчины немногим лучше простых головорезов. От них больше беспокойства, чем помощи.