– Я присоединяюсь к надежде мисс Симмонс, – заявил Люциус Кинсэйд, чем вызвал всеобщий смех. – Мисс Симмонс, почему вы не режете самый большой кекс? Поскольку у нас нет пирога в честь новорожденной, кекс будет его символизировать.
– Этот кекс прекрасен, – сказала Кэрол, – потому что его приготовили и принесли сюда в атмосфере любви и щедрости.
На десерт Кэрол, мисс Маркс, цветочница и Абигайль Кинсэйд подали кофе и чай для взрослых и молоко для детей. Потом, когда обед кончился и большинство гостей ушли, нужно было вымыть и убрать блюда. Хетти и Нелл помогли подмести пол, а мужчины сложили и убрали на место столы и стулья. Все работали весело и охотно, но тем не менее едва успели в церковь.
Кэрол была на ногах уже несколько часов, и ноги у нее болели, и сама она устала, но она никогда еще не была так довольна и так полна рождественским духом. Но не только ей понравился и сам вечер, и радушие, с которым их приняли.
– Не одна Хетти ходит сюда, – поведала ей мисс Маркс необычайно дружеским тоном, – я тоже стараюсь улучить время и побывать на ранней службе каждое воскресенье.
– Очень красивая старая церковь, – прошептала Кэрол в ответ, – но к ней нужно как следует приложить руки.
– У нашего прихода мало денег, – ответила мисс Маркс. – А какие есть, те идут на угощения, вроде того, что вы видели сегодня. Одно время я думала, что леди Августа оставит что-то Святому Фиакру в своем завещании, но мне следовало бы получше ее знать.
– Может быть, еще не поздно, – пробормотала Кэрол. Она смотрела, как появилась Абигайль Кинсэйд со своими детьми, а это означало, что служба вот-вот начнется.
И в церкви Кэрол видела доказательства своих добрых деяний, потому что цветы и зелень, которые она заказала для алтаря, наполняли красивые старинные вазы, а другие вазы с белыми хризантемами, которые она не заказывала, поместились по обе стороны кафедры. Она глянула на цветочницу, стоявшую рядом с молодым человеком, который появился рядом с ней, еще когда все были в холле. Цветочница посмотрела на Кэрол и улыбнулась, давая понять, что белые хризантемы – ее дар.
– Еще есть надежда, – сказала Кэрол вслух.
– Может, и есть, – отозвалась мисс Маркс. – Каждый раз на Рождество мне верится, что это так.
Потом они замолчали, потому что вошел хор и старую церковь наполнили звуки «О, придите все, кто верит».
Обитатели Марлоу-Хаус вернулись домой почти в час ночи.
– Весьма стоящий вечер, – заметил Крэмптон, водружая на место блюдо из-под индейки и набор для разделывания птицы. – Я рад, что мы приняли в нем участие.
– И я, – сказала мисс Маркс. – Спасибо, что вы надоумили нас, мисс Симмонс.
– Да, – подхватила Нелл, – спасибо вам. А служба была очень красивая.
Единственным комментарием Хетти был долгий, звучный зевок.
Сонно пожелав друг другу на разные лады «веселого Рождества», все разошлись, но Кэрол легла не раньше двух часов, заворачивая купленные днем подарки.
Она спала долго и хорошо в эту ночь, ее не посещали ни призраки, ни видения Рождества ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Первое, что она почувствовала, проснувшись поздно утром, был запах снежно-белых нарциссов. В красном контейнере, который она купила три дня тому назад и поставила на столик у кровати, теперь распустились все цветы, и их запах наполнял комнату.
– Неважно, где я проведу оставшуюся жизнь, – сказала Кэрол, ласково трогая пальцем лепесток цветка, – запах нарциссов всегда будет напоминать мне об этом невероятном Рождестве. Цветение свежих, чистых цветов в глухую зимнюю пору – это символ обновления. В сущности, вся жизнь начинается заново.
Она высунула ноги из-под одеяла и быстро оделась, с нетерпением ожидая, какие еще возможности принесет ей день. Она надела бежевую юбку и такой же свитер и сунула ноги в бежевые туфли на низких каблуках. Как веселое цветовое пятно она надела зеленый шелковый шарф, опять сколов его у горла бабкиной булавкой.
Когда она добралась до кухни, Нелл шепнула ей:
– Мы все так заспались, что мисс Маркс решила накрывать праздничный стол еще днем, чтобы не готовить второй завтрак. И она говорит, что потом с нас хватит чаю вместо обычного обеда.
– Судя по тому, что приготовлено для сегодняшнего пира, каждый из нас на ночь сможет проглотить только по чашке чая, – ответила Кэрол. И добавила громче:
– Мисс Маркс, помочь вам чем-нибудь?
– Можете накрыть стол, – ответ раздался тут же. – Крэмптон покажет, где что лежит. Проследите, чтобы все было правильно.
Услышав это замечание, Кэрол и Нелл улыбнулись друг другу, подавляя смех.
За исключением маленькой елочки, украшающей буфет – совместный вклад Нелл и Хетти, – праздничная трапеза, последовавшая вскоре после полудня, оказалась именно такой, какую ей показала леди Августа, явившись к ней во второй раз. Но настроение у собравшихся явно было совсем другим. Мисс Маркс заявила:
– Я чувствую праздничный дух гораздо сильнее после вчерашнего вечера. Этот обед напомнил мне о рождественских обедах, которых устраивала моя матушка, когда я была маленькой.
– Действительно, – сказал Крэмптон, – это было очень памятное Рождество. Я больше не чувствую себя таким бесполезным, как раньше, когда жаловался, что вынужден удалиться от дел. Я уже начал подумывать, что меня, так сказать, переведут на подножный корм. Я убедился, что для человека моего возраста нет места в современном занятом мире. Но прошлым вечером преподобный мистер Кинсэйд спросил меня, не захочу ли я руководить стряпней в «Щедром столе» при церкви святого Фиакра. Он говорит, их обеды стали так популярны, что они с супругой не успевают сделать все по этой части и заниматься приходскими делами и выполнять свои прочие обязанности.
– Крэмптон, – воскликнула Кэрол, – ваш опыт работы лакеем делает вас идеально подходящим для этого дела.
– Я сказал мистеру Кинсэйду, что серьезно взвешу его предложение. Но поскольку из-за нехватки средств это, скорее, работа на добровольных началах, а не оплачиваемая должность, боюсь, что не смогу его принять. У меня пенсия слишком мала, она не позволяет мне жить в Лондоне. Жаль, поскольку хотелось бы быть как-то полезным своим ближним. – Вздохнув, он замолчал.