Кстати, особо в повод для поединка не поверили ни те, кто сочувствовал клановцу, на которого в последнее время что-то уж совсем много чего навалилось, ни те кто готов был удавить его своими собственными руками. Однако слова были произнесены.
— О, — раздался негромкий скучающий голос, который услышали все даже в дальнем конце коридора. — Вы обвиняете весь род Волконских в недостаточном воспитании наследников?
Светлана прибыла вовремя. Собственно, встреча была назначена как раз через две минуты в конце коридора. Павел просто не дошел до нее, получается.
И лишь брат заметил, что аналитик клана едва заметно нахмурилась. Панкратова не дура, чтобы такими обвинениями разбрасываться направо и налево. Особенно с учетом соотношения сил.
— Нет! — так и не пожелала подняться Яночка. — Лишь изгнанника.
Вот теперь брат с сестрой быстро переглянулись. Прозвучало слово «изгнание». Это серьезно. Такие слухи на просто так не появляются. Тем более, если они не соответствуют действительности. Мозг девушки лихорадочно обрабатывал информацию.
Сестренка сделал легкое, понятное лишь двоим находящимся в коридоре, движение: «Заканчивай, мол!».
— Вот как… — грустно покачал головой Волконский, поднимая на вытянутой руке комм, чтобы все могли оценить все еще ведущийся режим записи.
Панкратова вздрогнула. Момент и впрямь щекотливый. Она-то прекрасно знала, что на записи ее проступка не будет. И это реально хреново. Таким образом она даст Волконским очень серьезный повод. Да и девочка дурой не была. А потому мгновенно считала мимику брата и сестры. «Не изгнан!» — мелькнула мысль в ее мозгу. А это значит, что кто-то только что получил не просто козырь, а самый настоящий джокер против ее рода в межклановой игре. И висеть ему дамокловым мечом надее шеей еще десятилетия. а то и больше.
Впрочем, Павел мог устроить неприятности девушке и прямо сейчас. Но… воспитание не то! И вовсе не в том смысле, что исключительно из уважения к ее первичным половым признакам можно простить все что угодно. Нет. Просто такие карты принято разыгрывать в самый неожиданный момент и с максимальной эффективностью! Разыгрывать подобную возможность в текущей партии было бы верхом глупости.
— Вставайте, Яна Петровна, — вежливо подал девушке руку Павел.
Легко быть джентльменом, когда партия уже твоя и противник о том осведомлен.
— Так какого удовлетворения вы требуете? — поинтересовался он, окинув девушку самым откровенным взглядом, на который был способен.
Панкратова что-то невнятно пискнула в ответ.
— Впрочем, сейчас у меня нет времени обсуждать это, — пожал плечами молодой человек. — Жду вашего звонка с условиями…
Он специально сделал паузу. Если слово «дуэль» уже будет произнесено при свидетелях, то именно ее и придется провести. А это грозит очень большими потерями. Пока сказано вслух было лишь «поединок». Тоже вполне себе интересное мероприятие, но с этим уже можно будет работать. А вот «дуэль»… Это как «война». Не всякий понимает, но это — вполне определенный юридический термин, который много чего интересного за собой влечет. Для обеих сторон конфликта. Именно поэтому ни одно крупное государство после Второй Мировой официально не объявляло войны. Танки ехали и стреляли, пехота шла в бой, рыцари плаща и кинжала соревновались в хитрости и изворотливости, да и политики со всех экранах спокойно употребляли слово на букву «в». Но, на самом деле, с юридической точки зрения, все оформлялось иными, влекущими куда менее серьезные последствия, способами.
— … Поединка, — твердо закончил парень и, наклонившись к замершей девушке, нежно прошептал на ушко. — Надеюсь, они меня действительно удовлетворят…
На то чтобы справиться с собой Яне понадобилась секунда. Она с каменным лицом кивнула. В конце концов, если для спасения из очень неприятной ситуации клана ей понадобиться рассчитаться «девичьей честью»… что ж… она была готова!
— Тогда жду твоего звонка вечером, — закончил Волконский, кивком головы давая понять, что больше никого не задерживает.
Народ с некоторым сочувствием проводил взглядом девушку. И не было в нем осуждения за попытку подставить противника. Вполне себе способ… если все получилось. А вот разоблачение — это всегда потери. Так что тут как нигде была верна поговорка о воре и шапке.
Волконский вздохнул, провожая вышагивающую на негнущихся ногах Панкратову.
— Зачем она тебе? — поинтересовалась сестренка, вполне таки прочитавшая по губам, что именно ее брат шепнул на ушко своей недавней противнице.
Никакого осуждения в ее голосе не было. Право победителя.
Павел в ответ только негромко хмыкнул, не отводя взгляда от среза коротенькой юбчонки.
— Есть идея, — не громко хмыкнул он.
Усмешка вышла слегка вымученой. Все-таки день был не из легких. Сначала была стычка неподалеку от места посадки муниципального глайдера. Этой троице не повезло. Они решили взять Волконского силой, не особо заботясь о том, чтобы скрыться от камер наблюения Классов. Эти слегка «поломались». Не без помощи Павла, конечно. Но, по всем статьям, выходила с его стороны чистая самооборона.
Второй инцидент произошел на сдвоенной паре по ритуалистике. За каких-то три часа пятеро энтузиастов умудрились построить ритуал и накачать его энергией на один удар, снесший часть стены кабинета. Нужно ли объяснять, кто именно должен был оказаться в его фокусе? Но «ботаники» не учли самого обычного опыта, заставившего Волконского уйти в перекат, едва он заметил, как «резонатор», направлявший силу из печати, встал и вытянул руку в его сторону. Этих, кстати, наказать не удалось. Пятеро тихонь из параллельного класса заявили в голос, что все это — несчастный случай при поведении эксперимента. Неприятно, но… случается.
И вот теперь исполнила Панкратова.
Павел посмотрел на часы. Всего семнадцать минут минуло после полудня, а день уже не просто перестал быть томным, но и изрядно утомил молодого человека. И это еще не считая пяти физических сообщений и трех электронных, предлагающих…
Сигнал комма сообщил о входящем вызове.
— О, восемь, — невесело усмехнулся он, уволакивая сестренку в один из боковых и не таких людных коридоров.
— И что ты делаешь? — только и успела поинтересоваться девушка ничуть, впрочем, не сопротивляющаяся.
Парень отвечать не стал. Лишь головой покачал, ответив на вызов.
— Слушаю вас, — негромко произнес он.
— Добрый день, Павел Анатольевич, — прозвучал негромкий голос, исполненный уверенности и осознание мощи стоящих за ним сил. — Ефим Григорьевич Горецкий, секретариат Горецких. Имею честь передать вам вызов на поединок от наследника клана Игната Ставрововича Горецкого. Основанием мы считаем…
— Постойте! — перебил Павел собеседника.
Даже в таких ситуациях это было грубейшим нарушением этикета и здорово могло откликнуться на будущим, если бы не одно «но».
— Сейчас я вышлю вам небольшое письмо, — сообщил начальнику секретариата Волконский. — Прошу вас изучить его до того как вы озвучите основания для поединка и его дату.
Собеседник не удивился. Он видал и не такое. Во всяком случае, ответил он ровно и без задержки:
— Конечно, Павел Анатольевич, — протянул Ефим Григорьевич. — Мы обязательно изучим всю информацию, что вы пожелаете предоставить, перед тем как принимать решение о сроках проведения и условиях поединка.
Идиотов в секретариате не бывает. Никогда. Никто «новые вводные» игнорировать не будет. Просто потому, что если они окажутся значимыми, а кто-то просто отказался их выслушать, то этому кому-то могут и голову открутить.
— Сколько? — сухо спросила сестренка, едва Павел отправил обещанное письмо.
— Восьмое, — пожал плечами парень. — Плюс выходка Панкратовой. Два нападения утром…
Светлана кинула на брата обеспокоенный взгляд.
— Не волнуйся, — пожал плечами тот. — Ни один из секундантов пока не довел переговоры даже до согласования условий. Но я хочу знать, что именно послужило «спусковым крючком».