— Но… многочисленные драки, несколько наших учеников попали в медсекцию по вашей вине!..
Проректор слегка запнулся. Он прекрасно видел, что молодому человеку абсолютно плевать на его слова.
— А участие в тотализаторе, нападение на представителей Высоких родов, применение Сил к…
— Кто сказал? — снова повторил свой вопрос Павел.
— Что?.. — негромко произнес «крысеныш», которому никак не удавалось сообразить, отчего именно его не бояться.
Этот кабинет видел слезы, мольбы, истерики… Но вот такого равнодушия здесь еще не наблюдалось.
— Кто ска-зал? — вновь по слогам и очень медленно повторил молодой человек. — У вас есть жалобы учеников, рапорты учителей или иная… фиксация моих мнимых прегрешений?
Серое лицо проректора покрылось зелеными пятнами, отчего мешки под глазами проявились еще четче. Жалоб не было. Пострадавшие их попросту не подавали. Тогда же пришлось бы признать, что напали толпой и огребли все разом. Это позор. Да и вообще, в таких делах документальных подтверждений, коими могут служить жалобы, рапорта или иные бумаги, оставлять было не принято. Просто потому, что никогда не знаешь кто и когда использует их, чтобы сыграть уже против тебя.
— Молодой человек, вы, кажется, не понимаете всей серьезности ситуации, — попробовал «вразумить» собеседника хозяин кабинета.
— М? — протянул тот, насмешливо вскинув бровь.
Мол, говори, говори…
— Вы понимаете, что едва я зафиксирую факты вашего вопиющего поведения, мне придется привлечь к этому делу полицию!
— У-у-у-у… — протянул Волконский с грустью в голосе.
— Да-да! — воодушевился «крысеныш». — Вам грозит уголовное преследование!
— Дайте два, — спокойно попросил молодой человек. совсем уж нагло разваливаясь на стуле.
— Чт-чтооо?..
— Ага… — протянул парень. — А давайте-ка я сам вызову полицию. Нет, серьезно! Вот прямо сейчас. А то что это такое? Мне тут гражданин проректор статьи шьет без всяких оснований… Заодно и разберемся, нет ли в словах проректора состава преступления… Насколько мне помнится, живем мы все-таки в правовом государстве, верно?
Сергей Юрьевич неуверенно кивнул.
— А это значит, что меру моей вины может определять только суд. А с учетом моего происхождения — императорская коллегия. О! Сергей, Юрьевич, а у меня идея! Давайте-ка сейчас вместе запрос и отправим, а? Кстати, мне вот очень интересно, как именно отреагируют семьи и кланы как только узнают, что ВСЕГО ЛИШЬ проректор по учебной работе может развешивать уголовные статьи…
Бум!
О стол ударили кулаки проректора.
— Что вы себе позволяете⁈ — взревел он.
— У-у-у-у, как все плохо… — протянул парень, сделав несколько необычное движение рукой, словно поправил что-то невидимое на столе.
Сергей Юрьевич замер, с ненавистью рассматривая ученика.
— Знаете, Павел Анатольевич, для вас лучшим выходом было бы самостоятельно написать прошение о переводе! — сквозь процедил он.
«Вот и добрались до самого главного!» — оценил клановец.
— Неа! — нагло бросил он.
— Вы хотите вылететь из Классов с испорченной характеристикой? — удивился проректор.
— Ага! — согласился Волконский, наблюдая за сотрудником администрации словно за противным гадом ползучим в серпентарии. — Только, помнится мне, вовсе не вы их подписываете. А у Директора и Ректора могут быть совсем другие взгляды на эту ситуацию!
— Я смогу их убедить! — пафосно заявил «крысеныш», ощерившись. — Не в первый раз!
— Ох, как! — еще больше развеселился Волконский. — Стало быть вы только что признались в нарушении закона? Да еще и не однократном, я так понимаю. Ну-ну…
— Вы не о том волнуетесь, Павел Анатольевич! — проскрипел хозяин кабинета. — На кону — ваше будущее! Неужели ваше упрямство стоит загубленной жизни⁈
— Вы понимаете, что угрожаете члену клана Волконских? — поинтересовался парень очень серьезно.
Момент истины! Молодой человек внимательно всмотрелся в лицо собеседника и… Разочаровано выдохнул. Проректор «подсказки» ему не дал.
— Насколько я знаю, — ухмыльнулся тот. — Ваше положение в клане сейчас очень шатко!
— Уверены, что так будет всегда? — светски поинтересовался парень.
Ему очень нужен был простой ответ на ясный вопрос: «Те или эти?». Причем «этими» могли быть кто угодно. А вот если против него играют «те»… Тогда действительно что-то пошло совсем не так.
— Мне это неизвестно! — в словах проректора проступила горячность, словно он сам себя убеждает в собственных же словах. — Но ваше будущее…
— Все с ним будет нормально, не сомневайтесь, — улыбнулся парень.
— То есть, Павел Анатольевич, вы отказываетесь понимать, насколько серьезна ситуация?
Волконский откровенно усмехнулся.
— Не волнуйтесь, Сергей Юрьевич, — мягко произнес он. — Мне очень повезло со старшими товарищами. Вот вместе с ними и подумаем над вашим предложением.
Проректор вздрогнул. Едва заметно, а все ж таки явственно.
— Я надеялся, что разговор останется между нами, — твердо произнес «крысеныш». — Я ведь вам добра желаю. И просто предложил наиболее… безболезненный для всех вариант…
Клановец только головой покачал от удивления. Нет, ну насколько бывают наглыми индивидуумы с «синдромом вахтёрши», которым малая толика власти кружит голову не хуже нескольких грамм «алой пыли».
— Так что ж вы сразу не сказали про конфиденциальность⁈ — воскликнул Павел, проведя рукой над столом.
«Шаманским жестом» он снял иллюзию с повернутого в сторону представителя администрации комма.
Проректор уставился на гаджет с таким видом, словно всерьез задумал схватить его со стола и расколотить о стену.
— Нууууу… — с улыбкой протянул Павел. — Сергей Юрьевич, вы и впрямь думаете, что это поможет⁈..
Судя по безумию, сверкавшему в глазах, да. Именно так он и думал.
— Естественно, это трансляция! — еще пуще принялся демонстрировать работу своего дантиста клановец.
Не прыгнул. Не напал. И пусть бы у него это очень вряд ли вышло. Но не попытался даже. Впрочем, и Волконский не соврал. Это действительно была трансляция. А физический носитель, куда записывалось все происходящее, был очень далеко отсюда.
На этом моменте молодому человеку играть надоело. Он неожиданно сбросил с себя напускную расслабленность и подался вперед.
— Предложение простое, — холодно произнес парень. — Времени у нас очень немного. Так что ответьте на один вопрос: «Кто?».
Мужчину затрясло. Он больше себя не чувствовал хозяином положения. И совершенно верно он предполагал, что и хозяином кабинета быть перестанет. Казалось, что он вот-вот заплачет, но… Павел понял даже гораздо раньше, чем его собеседник — не скажет. Вот просто упрется и все.
— Что ж… — холодно заметил клановец, поднимаясь. — Я вас запомню.
Проректора затрясло еще сильнее. Однако он сцепил зубы и молча ждал продолжения… Еще не подозревая, что все уже кончилось.
— Надеюсь, вазелин у вас есть, Сергей Юрьевич, — негромко прокомментировал Павел. — У вашего следующего собеседника заслужить его будет ой как не просто!
Дверь распахнулась в тот миг, как молодой человек закончил свою «прочувствованную» речь. На пороге появился немолодой чуть ссутулившийся мужчина в сером неприметном костюме с выцветшими от всего им увиденным глазами.
— Илья Петрович, — чуть склонил голову Волконский, приветствуя представителя СИБ при Классах.
— Добрый день, Павел Анатольевич, — произнес своим безжизненным голосом тот, не сводя «пустого» взгляда с замершей в ужасе жертвы. — Благодарю за помощь. Более не смею отнимать ваше время.
Парень кивнул, соглашаясь с тем, что иметь во все дыхательно-пихательные проректора будут уже без него. Он особо и не настаивал, но…
— Могу я рассчитывать получить ответ на свой вопрос? — негромко спросил он.
В ответ спецслужбист лишь все так же равнодушно ответил:
— Я вас услышал и понял. Вопрос будет задан. Все полученные сведения будут переданы Константину Васильевичу. Если он сочтет нужным, обязательно сообщит вам.