При этом Павел не забывал отслеживать каждое движение возле машин. Потому-то и появление главного пассажира он не пропустил. Молодой, но уже чуть погрузневший мужчина в дорогом светлом костюме вальяжно вступил на землю, явив себя возможным зрителям.
— Ну надо же, — хмыкнул Волконский. — Неужто сам…
— Кто⁈ — любопытным котенком тут же ввернула собеседница. — А ну замерли!
Оба «ряженных», попытавшиеся разом пропихнуть руки в салон, застыли на месте. Вряд ли они пытались освободиться столь интересным способом. Скорее, просто попытались заткнуть уши. Чтобы лишнего чего не услышать.
— А оно тебе надо? — хмыкнул Павел задумчиво.
Девушка наконец-то подключила мозг и согласно закивала.
— Знаешь, рада бы посмотреть, чем именно все закончится, но мне еще этих оформлять!
«Эти» тут же согласно закивали головами. Ну, насколько им позволило нынешнее их неудобное положение. Они были готовы вообще на все что угодно, лишь бы заниматься этим где-нибудь подальше отсюда.
— Отлично, — коротко хмыкнула Волконский. — Тогда, как подам знак, выезжаешь и направляешься в участок. Как освобожусь — догоню.
— Понялааа… — протянула девушка, потянувшись к ключу зажигания.
— Стой! — перехватил ладонь Павел и еще раз предупредил. — ТОЛЬКО по моей команде.
Да, теперь он точно был уверен, что гвардейцы служат его роду. Однако с ними лично он дела не имел никогда. Так что не стоило их провоцировать. Мало ли какой у них приказ?
— Стою, замерла, — покаянно согласилась поддавшаяся мимолетному рефлексу девушка.
Она и сама прекрасно понимала все риски сложившегося поведения. Все-таки дурой Бешенная не была. Да, стерва. Да, бешенная… Бешенная. Но мозги у нее работали вполне справно!
— Ну, я пошел, — сообщил Павел.
— Будут проблемы… — Ирина вовремя прикусила язычок и, оглянувшись, закончила. — Решай!
Мол, помочь все равно ничем не смогу.
— Куда ж без этого, — хмыкнул молодой человек.
Пожелавший встретиться «гость» его появления не пропустил.
— Паша! — воскликнул он едва ли не со слезой в голосе, раскинув руки так широко, что…
Достойной аналогии за те пятнадцать шагов, что разделяли молодых людей, он придумать не успел.
— Илья Даниилович, — коротко склонил он голову в вежливом поклоне.
Тридцатидвухлетний сын казначея едва за сердце не схватился от таких слов.
— Да какой я тебе Илья Даниилович? — воскликнул он с болью в голосе. — Просто дядя Илья!
— Здравствуй, дядя Илья, — послушно склонил голову парень. — Рад видеть вас!
Правда, мысль у него была совсем иная по этому поводу. Например, какая тварь навела «гостей»⁈
— Вот так бы сразу, Паша! — обрадовался дальний родственник из серии «седьмая вода на киселе». — Как исхудал-то, как изменился!
Дядька на секунду задержал взгляд на отросшей за время заключения в Багряной палате щетине, которую совсем скоро можно будет уже назвать короткой бородкой. Клановец рассчитывал от нее избавиться нынешним утром. Однако сначала «Доброе утро!» от Катерины, а затем и поездка в морг сломали все его планы.
— Как же я рад тебя видеть! — сжал юношу в крепких объятиях мужчина.
Павле промолчал. И не сопротивлялся особо. Тем более, обхватили его чуть выше талии… вместе с руками. Пришлось стойко терпеть все «тягости» и лишения.
Спектакль вышел на славу. Еще год назад Волконский был бы уверен, что его дальний родственник действительно рад его видеть и просто кипит от переполняющих его чувств.
Однако с тех пор минул целый год. Многое изменилось.
— Я тоже дядя, — губы сами с собой растянулись скорее в резиновой усмешке.
— Вот и прекрасно, Паша! — тоном жизнерадостного дебила завопил тот.
Даже удивительно, чего это за последние лет пять, при условии жизни на этажах, они виделись всего-то раз пять. И ни у кого из них не наглось друг для друга большего, чем сухой «Привет!». Но люди меняются, да, бывает…
«Хрен там плавал!» — коротко и жестко, но все же мысленно, усмехнулся клановец.
— Паша, Пашенька!.. — дядька рассматривал молодого человека, словно тот только что вернулся из больницы после долгого отсутствия.
Кажется, ничего о «нынешней» жизни отлученного от этажей сына Правой руки Главы клана он не знал. Во всяком случае, вел он себя так, словно разговор рассчитывался исходя из совсем другого психоэмоционального состояния Павла. Похоже, по замыслу авторов сценария разговора, молодой человек сейчас должен был быть обижен на жизнь и клан, бросивших его на произвол судьбы, но… с таким лакомым производством в руках.