Надо признать, что причины для любопытства Юсупова были. После смерти Алеши Попова — знаменитого на весь мир артефактора, его изделия так никто и не смог повторить. Осталось их крайне мало. А потому каждое было даже не на вес золота, а практически бесценно. Владельцы же, как правило, предпочитали скрывать обладание такими «цацками». Хотя бы потому что императорская Фамилия сразу же после смерти гения, начала выкуп его изделий поначалу просто предлагая вполне себе достойную цену, а после издав указ об обязательной их продаже. Он, кстати, действовал до сих пор.
— Инструктора хорошие были и наставники, — обтекаемо, но вполне честно ответил молодой человек. — Нашлось кому просветить.
Лев Демидович кивнул. Он также признавал за собеседником право не вдаваться в подробности.
— Тогда у меня последний вопрос, — негромко произнес он.
— Слушаю.
— Что именно ты показал Игнату, — вновь кивнул в сторону экрана собеседник. = Это не секрет?
— О нет, — улыбнулся предвкушающе Волконский. — Это намек, что, помимо обговоренной оплаты, неплохо бы задуматься о премии.
— Какой премии? — ровно поинтересовался Лев.
— За риск, — уверенно кивнул его собеседник, доставая комм.
«Уралец» нахмурился. Он уже привык к тому, что молодой человек перед ним свои слова обычно обосновывает. И его даже не сильно волновало увеличение расходной части контракта. Но вот это предвкушение на лице Волконского… Оно действительно заставляло чуть напрячься.
Тем временем клановец нашел нужное фото и показал собеседнику.
Тот присмотрелся. Ничего предосудительного на нем не нашел. О чем и сообщил:
— Могу предположить, что это небольшая… кухня? — негромко выдал свои заключения он.
— Именно так, — легко согласился собеседник и, хмыкнув, добавил. — Именно так она выглядела, до того как.
Волконский привычно провел пальцем по экрану.
— Хм! — негромко выдал Юсупов, разглядывая новое изображение.
И тут все было куда интереснее. Во-первых, кухня была уделана какой-то взвесью. Как и почти все на ней присутствующие. Легко узнавалась Катерина, ныне скромненько замершая статуэткой на диване в углу кабинета. Но его дочь…
— Можно увеличить? — попросил он.
Естественно, вежливый гость не отказал.
На лице Виктории застыло выражение шока и ужаса, а пальчики вцепились в ошметки… скорее всего какой-то пищевой упаковке. Рядом застыла девушка с фамильными чертами целителей Кошкиных. Их воевода знал прекрасно. Так же как и список родичей, которые при возможности могли сделать предложение любой представительницы Семьи без уведомления Управления. Такой «трофей» считался бы очень удачным. И на этом фоне как-то терялся сам Павел с пистолетом-пулеметом в руках и его… спутница. Она тоже стоила внимания. Во-первых, девушка была вооружена такой же «трещоткой», и, во-вторых, ничуть не стеснялась демонстрации своей груди. Вот только заинтересовала она Юсупова вовсе не анатомическими особенностями, а «примечательным» ликом… которого не было.
— Почему лицо скрыто? — поинтересовался он негромко.
— Действующий офицер СИБ, — просто пожал плечами собеседник. — Я решил, что так будет лучше.
— Та-а-ак… — выдохнул хозяин кабинета, отрывая взгляд от фото. — Это что?
— Это, Лев, сырники, — охотно пояснил Волконский.
Мужчина, особо не стесняясь, потер виски. У него и так хватало проблем. И отвлекаться, а, тем более размышлять над фотографиями дочери у него времени не было. Если бы не представитель Службы в кадре.
Павел все прекрасно понимал. И давно бы уже «сжалился» над собеседником, если бы данное фото не было элементом нынешнего торга.
— Что произошло?
— Виктория Львовна переволноваться изволила во время кулинарного урока, — легко объяснил Волконский. — Произошел выброс Силы…
Воевода резко подался вперед. Инцидент действительно был серьезен. И с уровнем резерва Вики мог быть опасен.
— Неоформленный, — успокаивающе поднял ладонь молодой человек. — Вот только в руках у нее был пакет муки.
— Какой… муки? — чуть сбился Лев Демидович.
— Катерина?
— Пшеничной, — коротко прояснила ситуацию секретарь. — Сорт высший. Идеально подходит для приготовления сырников.
Воевода растер лицо ладонями, этой пантомимой выигрывая себе секунды на анализ ситуации.
— Не понимаю, — наконец выдал он.
— А представь, как я удивился, — хмыкнул Павел.
Юсупов перевел взгляд на экран комма. Если что лицо его собеседника и выражало, то совершенно точно не удивление. Скорее собранность и готовность работать по любой цели.