— Ты! — как-то обиженно и грустно сообщил ему представитель не слишком многочисленного и влиятельного рода Лихачевых, поднимая свое грузное тело в вертикальное положение. Буквально по стеночке, в которую он и улетел.
— Ну, можешь мне по лицу попробовать дать, — тем же тоном сообщил придурку Павел (даже умудрился сдержать ехидную улыбку!). — Если силенок хватит.
Не смотря на выигрыш в массе и группу поддержки из двух человек Лихачев шансы прикинул адекватно. И не в свою пользу.
— Да пошел ты! — бросил он, оглядываясь.
В коридоре начали собираться зрители. В последние дни «возмутитель спокойствия» Волконский заслужил кучу неожиданного внимания. Классы — структура жутко иерархическая. А потому воевать «не в своей лиге» мало кто решался. Или заканчивалось все это печально. И быстро. Но и ситуации у клановца была особенной. Крайней редко кто так терял репутационные позиции. Переход между «кастами» штукой был очень необычными. Вот потому-то и очень многие следили за тем, удастся ли одному бунтарю отбиться от сложившейся столетиями системы.
Насколько Павел слышал (но не видел!), организовались и силы, которые были «за него». А вот противники пока притихли. Слишком уж громко грянул всего пять дней назад скандал между отпрысками Архиповых и Юсуповых! Чуть до войны между кланами не дошло! Но, спустя четыре дня игрой мускулами и жестких заявлений ситуация начала приходить в норму. Насколько слышал Волконский, Андрей и Виктория уже со следующей недели должны будут вновь начать посещать занятия. Правда, тот самый красный глайдер уже у отпрыска Архиповых отобрали. В назидание.
— Думаешь, тебе все можно и никто тебя не задавит, урод? — процедил он.
Забияка даже старался держаться уверенно. Разве что покрасневшая рожа выдавала его истинные чувства.
— Пускай, все чаще угрожают мне расправой! — пропел одну из недавно приснившихся ему песенок Павел. — Но я и в драке хорош собооооой! Пам-пам-папам-парарам!
Он и сам от себя такого не ожидал. Но кто-то из зрителей даже похлопал, оценив исполнение давно забытой в этом мире песни.
— Я тебя достану, — заявил Лихачев, покраснев еще гуще.
Нескладный парнишка за его спиной сместился так, чтобы держать под контролем Волконского. Имени его Павел не помнил, но знал, что тот достаточно мощный воздушник. Мощный и… медленный! А потому парня не особо пугала перспектива схлестнуться с ним в школьном коридоре.
— Так вот он я, — развел руками Волконский, отказываясь от своего «нечитаемого» образа в пользу широкой и слегка безумной улыбки. — Вызовешь меня на поединок?
Лихачев заметно стушевался. Он прекрасно понимал, что на официальном поединке многолетний чемпион-рукопашник его в тонкий блин раскатает так, что закрасить останки на татами будет куда легче, чем отмыть.
— Я… не… — попытался было найти слова противник.
Но, как на зло, ничего на ум не приходило. И это склоняло симпатии зрителей в сторону Волконского.
У них был шанс. Ударить магией. Всем втроем. Возможно, даже бы достали. Но это явное нарушение всех правил Классов. И если еще в начале недели никто бы серьезного наказания не понес, то после инцидента имени Архипова-Юсуповой такой фокус еще долгое время не пройдет! Тут первые дни так всем хвосты крутили, что ой-йой! Спецы имперской безопасности до сих пор расследование ведут и ответственных лиц учебного заведения на «беседы» приглашают! Еще бы, больше двадцати человек пострадавших. Да, легко. Но все же! Из них двое Первым родам принадлежали! Виры выплачивать и Архиповым и Юсуповым еще очень долго!
Виктория так «полыхнула» ледяной шрапнелью, что кое-кого из зрителей раскидало на несколько метров! Несколько часов медики Классов оказывали помощь тем, кого задело.
А Волконский… Удивительным образом вспышка острого страха и легкое чувство вины растворились в удовлетворении от случившейся мести. В конце концов, не припомнил молодой человек, чтобы кто-то в столовой хоть раз попытался прекратить «угнетение». Значит, всем в той мере и досталось.
— Я так и понял, — вновь вернулся к «официальному» тону Волконский. — Не способен.
Лихачев попытался «взять» еще более яркий оттенок красного. Но дальше оказалось уже некуда, а потому он попросту отвел глаза.