— Отпустить! — хлестнул его холодный голос.
С некоторой заминкой сведенные на запястьях ладони разжались. Бойцы отступили на несколько шагов назад.
Волконский не спешил. Он медленно выдрался из-за такого неудобного в иные моменты стола и выпрямился. Несколько секунд он растирал запястья, медленно переводя взгляд с одного бледного лица на другое. Оптимизма охранникам это не добавило. Напротив, каждый из них прекрасно понимал, почему именно молодой человек с цепкостью фотоаппарата фиксирует в памяти их лица.
— Дарья, не могли бы вы встать из-за стойки, — потребовал он ровно.
Ничего не произошло.
— Живо, — негромкая, но веская команда заставила таки девушку подчиниться.
Она была белой словно мел. Что резко констатировало с черными волосами. И уж совсем ярко выделялась одна выкрашенная в ярко-зеленый цвет прядь.
— Благодарю, — холодно кивнул ей Павел.
Ноги сотрудницы подкосились и она упала на пол. Довольно мягко и удачно, но ничуть не наигранно. Никто не двинулся с места, чтобы ей помочь.
Волконский приподнял бровь, взглянув на Соколова. Тот дернул головой. Командир отряда быстрого реагирования на негнущихся ногах направился к телу.
— Интересно гостей встречаете… Роман Евгеньевич, — констатировал он, вытерев большим пальцем правой руки губы.
Кожа обагрилась кровью.
— Это…
— Недоразумение? — приподнял брови Волконский.
Его собеседник замолчал. Соколовы — финансисты. Но сильной армией не обладали никогда. Их лучше любых гвардейцев защищала система сдержек и противовесов… а так же взаимных обязательств. Однако в ситуации когда их представитель, САМОСТОЯТЕЛЬНО пригласив члена уважаемого клана для беседы, натравил на них охрану… Тут решение императора будет однозначно. Родовой войне быть. А вот вступиться за виновника при таких раскладах будет просто некому. При «чистом» же соотношении сил Волконские, владеющие, а, следовательно, и защищающие ряд оборонных предприятий выигрывают просто в чистую.
— Нам стоит подняться наверх и все обсудить, — коротко предложил Роман Евгеньевич.
Павел не стал спорить. На нынешний раздаче из колоды ему выпал серьезный козырь. Но использовать его нужно было как можно скорее.
— ЧТО?!! — воскликнул Роман Евгеньевич уже через три минуты после начала разговора.
Павел плечами пожал. Мол, я сказал, ты — услышал. Чего же более?
— Но… Ты?..
Волконский приподнял бровь. На разбитом службой охраны Соколовых этот жест смотрелся более чем убедительно.
— Вы не серьезно, — полуутвердительно констатировал хозяин просторного кабинета.
Молодой человек, вольготно развалившийся на гостевом кресле и уже успевший завалить половину немалого такого стола грудой окровавленных салфеток, просто ответил:
— Сделайте милость, пересчитайте сами из исходных условий задачи.
Мужчина сцепил руки перед собой так, что побелели пальцы. Сама просьба — вздор. Это понимали оба. Всего-лишь стартовая точка для дальнейшего торга. Но… Как же все нехорошо складывалось для банкира! Особенно с учетом встречи.
— Я вас слушаю, — спокойно заявил Соколов.
— Естественно, все деньги мира, что, исходя из банальной математики, вы должны ЛИЧНО МНЕ, — это слова Павел выделил отдельно и крайне жестко. — Требовать было бы глупо. Но прошу вас представить ситуацию, если клан Волконских решит потребовать с вас компенсацию. Можно было бы отделаться…
Тут парень усмехнулся, демонстрирую очередную обагрившуюся салфетку.
— … Малой кровью. Например, действительно выплатить приличную, но не чрезмерную компенсацию… Превратив ее усилиями пиар-службы в прибыль, а не в потери. И все были бы довольны. Ровно до того момента как…
Молодой человек поднял салфетку чуть выше.
Действительно, пусть он еще час и собирался убеждать собеседника в обратном, но теперь юлить и хитрить смысла не было. На руках был даже не козырь, а самый настоящий джокер. Правда, как сработает оно непонятно. «Рассчитывали на сто килотонн, а оно как фиганет!» — рассказывал молодому еще Пашки известный анекдот дед.
— Если до этого был риск, что вас поддержат союзники и император, обеспечивая вам пространство для торга и маневра, то теперь… — Волконский сделал театральную паузу, а затем протяжно протянул. — Ммммм… Расклад меняется на противоположный.
Роман Евгеньевич молчал. Долго. Секунд сорок. После чего, не скрывая раздражения, откинулся на спинку монументального кожаного кресла, которое разве что совсем чуть-чуть не дотягивало до звания трона, и с силой протер глаза.