Рукой А. Янова:
Сего февраля 24 дня осмотрена мною подушка черного атласа размером приблизительно 1/2 аршина в квадрате. Подушка с вышивкой по наложенным кретоновым цветам, среди коих помещается овал, также кретоновый, вырезан в овале сюжет буколического содержания в две фигуры (не считая собаки*): пастушка, разговаривающая с пастушком, на дальнопланной части кусты и деревья.
Все сие в общем кретоне вышивка шелком, черный фон атласа, красный шнур по швам подобраны с отменным вкусом и тщательностию. Особенно удачно вышли цветы. Вообще все хорошо, о чем свидетельствую своим подписом. Да! вообще все хорошо!!… Да, хорошо…
* или, может, козочки
Классный художник
Янов Александр.
Рукой Я. Турлыгина:
Виденная мною подушка у А. П. - прекрасна, в чем и удостоверяю своею подписью.
Классный художник
Я. Турлыгин.
Рукой Л. Пальмина:
Мило, изящно, грациозно. Эта подушка для того, кто к ней приклонял утомленную «голову», ну кто - сам не знаю, но вообще человек с своей стороны достойный.
Л. Пальмин.
Рукой Н. Чехова:
Будучи приглашен для оценки подушки, в отношении художественного вкуса, которую и нашел удовлетворительной, в чем и подписуюсь.
Н. Чехов/85.
P. S. Жизнь моя состоит из целого ряда ограничений, хотя сам вовсе не «ограниченный» человек. Прежде чем коснуться пером этого священного листа, злая судьба отдала его в руки невежд, не умевших оценить великое произведение великой художницы, настолько великой, что, глядя на изображенную ее рукою собачку, помимо представления этой собачки, видишь и козочку. Два художественных произведения сразу и… такие холодные панегирики!.. Если бы меня не ограничивали и мое перо было первым на этом листе, то я мог бы достойно воспеть великую художницу, заставляющую, любуясь ее произведением, любоваться и успокаиваться тех знаменитостей в лице поэтов, художников и проч., на долю которых выпало так много страданий. Сентиментально и умно. Прослезился, потому и умолкаю.
Художник Н. Чехов/85.
Подушка, поднесенная мне девицею Елизаветой Константиновной Марковой, 26 лет, православного вероисповедования, найдена мною верхом совершенства и венцом всех существующих под луной подушек. Целую означенной девице (26 лет) ручку.
А. Чехонте.
Даны сии ат«тестации»* при громких криках «ура». А при сих аттестациях печать.
Пошлины государственной взыскана копейка серебром.
* Автограф поврежден.
Дано сие Студенту Императорского университета Михаилу Павловичу Чехову 20 лет, православного вероисповедания, в удостоверение, что он состоит с 1865 года моим родным братом и уполномочен мною брать в редакциях, в коих я работаю, денег, сколько ему потребно, что подписом и приложением печати удостоверяю.
Врач А. Чехов.
Москва 1886 г.
Января 15-го дня.
«Вид Кипариса…»
{Рис. 2}
Вид кипариса
Пред Вами, Василиса!
Рассказ для детей с иллюстрациями
Соч. Архипа Индейкина
(Посвящается Василисе и Сергею)
Одобрен Ученым Комитетом не только для детей, но даже и для генералов, архимандритов, непременных членов и писательниц.
Цена 17 коп.
Дозволено цензурою с тем, чтобы дети сидели смирно за обедом и не кричали, когда старшие спят.
Цензор Пузиков.
Глава I
В городе Москве на Живодерке в доме купчихи Левиташкиной жило одно очень прекрасное и благородное семейство, которое всеми любимое.
Папашу звали Мерлитон Пантелеич Брючкин. Это был человек с глазами, носом и ушами. Он был лысенький, как бутылка с водкой. Но посмотрите на него сзади и вы, дети, увидите, как он красив: Он был очень хороший человек: носил плюшевую жилетку, сек детей и икал после обеда.
Мамашу звали Макрида Ивановна. Это была в высшей степени красивая женщина! У нее был гордый взгляд и губы складывались в презрительную улыбку. Она считала всех дураками, а себя умной, потому что умела говорить «мерси» и «донэ муа». Каждый вторник она покупала на 10 копеек пудры.
У папаши и мамаши было четверо детей: Миша, Терентиша, Кикиша и Гриша.
Миша был очень умный мальчик. Он редко стоял на коленях, а когда его секли, то не дрыгал ногами. Он учился в гимназии, где отличался постоянством: сидел по три года в одном классе.
Терентиша часто шалил, крал у папы папиросы и объедался. Он был невежа и часто вставал из-за обеда, причем мама брала его за ухо и уводила, а остальные зажимали носы и говорили: «Уф!»
Кикиша был мальчик, который хороший, но он научился у Сергея Киселева ходить на голове, лазить по спинке дивана и ловить лягушек.
Самый лучший мальчик был Гриша, который слушался папу и маму, хорошо учился и помогал бедным. Бывало стащит у мамы яблоко, или у папы копейку и сейчас же отдаст нищему. За это он не в пример прочим раскрашен здесь.
Если дети и вы будете хорошо вести себя, то и вас будут раскрашивать красками!
У детей был дедушка Пантелей Тараканович. Он день и ночь спал за ширмочкой, где его кусали клопы и блохи. Клопов он давил на стене, а блох между ногтями. От него пахло табаком, уксусом и еще чем-то таким, что неприлично сказать: бедняжка часто расстраивал себе желудок! Ходил он в синих брюках, так как черные были съедены мышами.
К счастью Мерлитон Пантелеич завел кошку, а то мыши съели бы и остальные брюки и дедушка при гостях должен был бы прятаться.
Прислуг было двое: лакей Никита и кухарка Перепетуя. Когда они на кухне дрались, или опрокидывали на пол соус, то папаша грозил им кулаком.
Брючкины жили богато: у них в конюшне была лошадь, которая быстро бегающая. На ней ездили кататься. Но к сожалению осла у них не было. Было у них много мебели: стол, самоварная труба, утюг, намордник, клещи и прочие вещества, необходимые для хозяйства. Папа покупал прошлогодние газеты, которые читал и рвал на небольшие кусочки, которые мял.
Глава II
Каждое утро дети просыпались и дом Брючкиных поражал всех тишиною:
Напившись чаю, дети садились учиться. К ним приходил их учитель Дормидонт Дифтеритович Дырочкин, личность светлая и ученая. Водки он не пил, а только пахнул ею. Говорил он хриплым басом и смеялся, как лошадь. Учеников бил линейкой. Жил этот Дырочкин на 7-м этаже дома Голяшкина, где по вечерам учился играть на трубе. Играл он до трех часов ночи, от чего соседи спали крепче.
Учил он детей чистописанию, потому что главное в жизни - чистописание!
Платили ему 3 рубля в месяц. Часто мамаша оставляла его обедать. Он ел руками, утирал губы скатертью и брал у соседа хлеб.
После занятий все обедали. Подавали за стол суп, горчицу, говядину и иногда рыбу.
Когда кто-нибудь из детей шалил за обедом, то папаша делал выговор, а после выговора задавал порку. Перед вечером приезжала тетя Жозефина Павловна, от которой пахло духами. А раз из Чернигова приезжала другая тетя, Мордемондия Васильевна.
Вечером дети читали журналы «Детское утомление» или сочинения Богемского и Политковской, которая отлично пишет. Ужинали дети остатками от обеда.
Когда ложились спать, то мама отворяла форточку и говорила: «Не нужно детей ржаным хлебом кормить».
Глава III
Когда дедушка издох, то Брючкиным осталось наследство. Они купили себе новые сапоги и стали давать обеды. После обеда гости выходили на террасу курить:
Дети должны были сидеть в детской и не кричать. Вечерами хозяева и гости задавали концерты.
Папаша играл на скрипке, мамаша на рояле, тетя Жозефина Павловна пела дискантом, Семен Крокодилович басом, Диодор Калиныч тенором, Вика играла на виолончели, а в столовой приготовляли закуску и водочку.