– Сходите, Анна Дмитриевна, погуляйте по городу, – насмешливо бросил он. – Когда еще у вас выдастся свободная минута.
– Меня нанимали не вы, а мисс Мэннинг, – возразила я. – Следовательно, и распоряжается моим временем тоже она.
Но Песцов уже наклонился к уху певицы, которая, недовольно поджав губы, слушала незнакомую речь, и заворковал на привычном ей английском про красоту утра, города и самой мисс Мэннинг. И что все эти три красоты непременно должны сойтись вместе.
– У меня репетиция перед вечерним выступлением, – с легкой долей кокетства возразила певица.
– Дорогая, госпожа Соболева мне рассказала, с какой самоотдачей вы вчера все проверили и отрепетировали. Лишнее напряжение связок перед концертом вредно. Но если хотите, после обеда мы с вами зайдем на часок в театр.
Он поднес ее ручку в тончайшей кружевной перчатке ко рту и нежно прикоснулся губами. Картина была идиллическая, но мне почему-то подумалось, что удовольствие ему вряд ли это доставило: целовать ткань наверняка не слишком приятно. Вдруг она пыльная или грязная? Словно в подтверждение моих слов, Песцов неожиданно чихнул и с неприязнью посмотрел на меня.
– Филиппа, дорогая, уверен, у меня аллергия на вашу переводчицу.
– Возможно, это у вас так проявляется простуда? – невинно поинтересовалась я. – Бегали же вы где-то вчера весь день. А сейчас не лето. Подмерзли, переохладились – и вот результат.
Мисс Мэннинг отскочила от Песцова как ошпаренная.
– Дмитрий, как вы могли подойти ко мне с инфлюэнцей? – возмутилась она. – Мне нельзя болеть. У меня гастроли и контракт. С вами контракт. Если я заболею, буду считать нарушение контракта вашей стороной, поскольку заразили меня вы. Уходите, и чтобы я вас не видела, пока не выздоровеете.
– Филиппа, да я совершенно здоров! – рявкнул Песцов так, что мне захотелось вжаться в стену и исчезнуть. – Не слушайте вы эту… свою переводчицу. Она вам еще не того переведет и придумает.
– Чихали же вы не просто так? – настороженно напомнила не желавшая успокаиваться певица. – Мне чихать никак нельзя.
– Мне в нос что-то попало. И это что-то – не инфлюэнца! – буркнул Песцов. – Филиппа, дорогая, давайте прогуляемся. А потом я отведу вас на обед в одно примечательное место. Уверен, вам понравится. А миссис Павлову мы оставим тут.
Он взглядом пригвоздил меня к стене, одним видом намекая, что если я опять брякну что-то неподходящее, то пришпилит по-настоящему и оставит украшать моей мумией данную гостиницу. Княгиня говорила, что кланы над законом, не хотелось бы проверять, насколько высоко они над ним расположились и могут ли поплевывать вниз. И меня не успокоит даже то, что моя смерть ему даром не пройдет. Рысьины не простят мое убийство какому-то там Песцову. Но тогда точно выяснится, что я из Ильинска уехала именно с ним. А это непременно обидит Николая. Он точно поймет все неправильно.
– Анна, до обеда вы свободны, – милостиво кивнула мисс Мэннинг.
– До концерта, – поправил Песцов. – Милая, зачем она нам на обеде?
Ясно, он просто хочет на мне сэкономить. Я чуть презрительно улыбнулась, давая понять, что разгадала его замысел. Мелкая экономия, недостойная представителя крупного клана. На певичках-то он не экономит. Впрочем, я ничуть не расстроилась. День вчера выдался напряженным, спать, перекинувшись в рысь, я не рискнула, лишь чуть-чуть размялась утром. Зато сейчас они уберутся, и я побегаю по номеру. Или сначала купить мячик, а потом побегать?
– Хорошо, до концерта, – согласилась мисс Мэннинг. – Но если вы меня опять обидите, Дмитрий…
– Я? Вас? Филиппа, как вы могли такое обо мне подумать? – оскорбился Песцов. – А вот вы постоянно пытаетесь меня обидеть. Скажите спасибо, что я умею держать себя в руках…
– Хм… – Мисс Мэннинг выразительно подняла свои четко очерченные брови. Говорить спасибо она точно не собиралась. – Дмитрий, так мы идем?
– Одну минуту, дорогая.
Песцов снял руку дивы со своего локтя, на которой та уже успела уютно устроиться, и опять поцеловал. В этот раз я заметила, что настоящим поцелуем там не пахло: просто легкий чмок воздуха прямо над тканью. Вот ведь… песец!
Тем временем Песцов деловито подошел к портье и наклонился к нему, собираясь узнавать что-то втайне от нас. Подслушивающее плетение сорвалось с моей руки само, и мне оставалось только порадоваться, сколь быстро и точно оно теперь получается.