– Значит, не настолько вы хотите, чтобы ваши мечты стали явью, – томно проворковала мисс Мэннинг.
Я начинала понимать, почему Песцов засомневался вечером в ее плохом самочувствии. Если она все время его лишь распаляет, а потом оставляет перед дверью номера, поневоле задумаешься. Синева с носика певицы ушла, теперь он опять краснел, но уже наверняка под действием горячительного, принятого на последней остановке. Но и эта краснота казалась уже едва заметной, потому что действительно начало темнеть. А в темноте что голубое, что розовое выглядит просто бледным. И мисс Мэннинг теперь казалась не больной, а загадочной.
– Ох, Филиппа… – укорил Песцов, явно жалея, что в санях такая толпа, и размышляя, нельзя ли как-нибудь потерять по дороге нас с горничной. Или хотя бы пересадить к кучеру.
– Ох, Дмитрий, – лукаво протянула мисс Мэннинг. – Я ужасно переживаю за вещи, оставленные в гостинице Ильинска.
Переход был резкий и очень отрезвляющий. Песцов чуть отстранился, насколько позволял размер сиденья и его собственная упитанность, и недовольно сказал:
– Филиппа, вы же оставили все упакованным. В гостинице обещали сдать в багаж и вручить вам квитанции.
– Это же будет не под моим присмотром, – закапризничала она. – Вдруг они погрузят не все?
– Они погрузят все, – уверенно ответил Песцов. – Там очень ответственный управляющий.
– Хм…
– Филиппа, ваши гастроли – не первые, которые я устраиваю, и еще ни у кого не пропадал багаж. Ни единого саквояжика не пропадало, поверьте мне.
– Вам поверить? Хм…
– А кому вам верить, как не мне?
Песцов распушил хвост и пошел на очередной приступ дамы сердца, которая вроде бы не прочь была сдаться, а на деле, похоже, просто тянула время, не желая выдавать ничего, кроме авансов, зато получать все, что оговорено. Но болтали они довольно мило все то время, пока мы подъезжали к Ильинску, и немного, когда ехали уже по нему. Затем мисс Мэннинг опять начала переживать, что либо не успеем на поезд, либо ее вещи не погрузят в багажный вагон. Песцов уже потерял надежду ее успокоить и даже апеллировал к моему мнению, словно я разбиралась в грузоперевозках. Мисс Мэннинг я попыталась успокоить, но сама нервничала все больше и больше. В моих планах не было столь скорого возвращения в Ильинск, и я опасалась, что меня вычислят и вернут Рысьиным. До поезда я хотела добраться не меньше мисс Мэннинг, пусть и по другой причине.
На вокзал мы приехали заблаговременно, никем и нигде не остановленные, и я уже почти уверилась, что ничего не произойдет.
– Какой красавец, – внезапно промурлыкала мисс Мэннинг, полностью потеряв интерес к Песцову. – Какое мужественное лицо.
Я обернулась посмотреть, о ком она, и моя выдержка дала трещину. Да что там трещину – я чуть было не отправилась в бега самым позорным образом. Оказалось, что нас встречали: перед вокзалом невозмутимо прохаживался Волков собственной персоной. Он же уезжал надолго, если не насовсем? И что сейчас принесло его не просто в Ильинск, а на вокзал, с которого я собираюсь уехать? Страх прочно пустил внутри меня холодные корни, сковывающие и мысли, и движения.
– Что там мужественного? – возмутился Песцов. – Разве что усы. Но у меня не хуже.
Смотрел он на Волкова настолько неприязненно, что я забеспокоилась, не полезет ли в драку. Мне же привлекать внимание штабс-капитана было не с руки, поэтому я попыталась отвлечь Песцова:
– Ваши усы намного мужественней, Дмитрий Валерьевич.
– Вот спасибо, Анна Дмитриевна, – тоном старой сварливой бабы огрызнулся он, – порадовали. Усы, значит, мужественней.
– И вы сами ничуть не хуже, – попыталась я сгладить неприятное впечатление от своих слов.
Песцов оскорбленно фыркнул и демонстративно повернулся к Волкову спиной, помогая мисс Мэннинг выбраться из саней. Сделал он это зря, поскольку Волков неторопливо, но неотвратимо двигался к нам и, когда мисс Мэннинг, расточавшая ему улыбки, выбралась из саней, стоял уже за спиной у Песцова. Тот еле заметно дернул носом, явно чувствуя такое неприятное соседство, но поворачиваться все равно не торопился, протянул руку и этаким интимным движением поправил палантин мисс Мэннинг. Прекрасный палантин, в этот раз – из черно-бурой лисы, заставивший меня в очередной раз страдать из-за собственной неказистой горжетки.
– Дмитрий Валерьевич, добрый вечер, – обозначил свое присутствие Волков.
– Александр Михайлович? Какой приятный сюрприз, – делая вид, что только что заметил соперника, ответил Песцов с гримасой, показывающей его истинное отношение к «приятному сюрпризу». – Извините, что не могу уделить вам время, мы торопимся.