– Какие вещи? – недоумевающе уточнила я, поскольку все вещи были при мне и никому я бы их трогать не позволила. – Где вы их разложили?
– Ваши, Елизавета Дмитриевна. В плательном шкафу.
Шкаф действительно оказался забит одеждой. Причем отнюдь не той, которая осталась в доме Владимира Викентьевича. Рысьина показывала припасенный для меня пряник, если уж кнут не сработал. Пряник был так себе, не первой свежести. Но сам факт, что теперь было во что переодеться, порадовал.
На стук в дверь я не обратила внимания, поглощенная рассматриванием одежды, и сделала это зря, потому что горничная, решив доказать свою полезность, поторопилась открыть и вернуться ко мне с докладом:
– Штабс-капитан Волков с визитом.
– Не впускайте его, – всполошилась я.
Я могла бы сказать, что неприлично принимать одиноко живущей барышне таких визитеров, но, увы, это было бесполезно, потому что приставучий штабс-капитан уже стоял в моей гостиной.
Глава 7
Волков успел даже шинель снять и блистал во всем великолепии новехонького мундира. Выглядел он в точности как тот, кто устроился надолго и уходить не собирается. На рысьинском диванчике он расположился так, словно уже сидел неоднократно и насидел чрезвычайно удобное место. При моем появлении он все же соизволил встать. Этак лениво, словно показывая: все, добегалась, дорогая.
– Лиза, рад вас видеть в добром здравии.
– Не могу сказать того же о себе, – отрезала я. – Александр Михайлович, вам не кажется, что ваш визит неприличен?
– Почему же? – Он взглянул на полюбившееся на диване место, но садиться не стал, поскольку я стояла, а какие-то представления о правилах хорошего тона он все же сохранил. – У нас с вами есть нерешенные вопросы, хотелось бы их обговорить. Милочка, вы свободны, – неожиданно бросил он горничной.
– Не свободны, – торопливо возразила я, заметив, что та действительно собирается уходить. – С каких пор, Александр Михайлович, вы распоряжаетесь моей прислугой? Убирайтесь из моего дома! А то!..
Тут я замолчала, поскольку с ходу не смогла придумать никакого воздействия на нежеланного гостя.
– А то что? – насмешливо спросил он, явно наслаждаясь моим замешательством.
– Можно вызвать службу охраны университета, – неожиданно предложила горничная, имя которой я так и не удосужилась узнать.
– Вот именно, – припечатала я. – Уверена, они найдут на вас управу.
– Зачем же сразу прибегать к боевым действиям? – Он шутливо поднял руки, выставив ладонями ко мне, отчего я сразу вспомнила, что ментальной защиты на мне нет, и торопливо ее наложила на себя и на прислугу. – Разве я вам угрожаю?
– Я попросила вас уйти. У вас нет никакого права находиться здесь без моего разрешения. А я его не давала и не даю.
– Вы необыкновенно хороши, когда злитесь, – неожиданно сказал он. – Лиза, почему вы так расположены против меня? Уверяю вас, я не ем барышень на завтрак.
И вид такой принял, словно его необыкновенно оскорбляет мое отношение.
– Разве что только потому, что вам их не подают, – заметила я, показывая, что ничуть не обманута его смирением.
– Вы меня боитесь, Лиза? Меня? – Овечья шкура к нему никак не хотела прилегать в степени, достаточной для маскировки звериного нутра. Наверное, от редкого использования рассохлась, а шерсть поела моль, и теперь сквозь прорехи нагло лезла волчья натура. – Уверяю вас, и в мыслях не было вас обидеть. Я беспокоюсь исключительно о вас и вашей безопасности. Могу я поговорить с вами наедине?
Почти уважительный кивок в сторону горничной, которая продолжала стоять в углу гостиной с виноватым видом.
– Не можете, – твердо ответила я. – Потому что я тоже беспокоюсь о своей безопасности. Да и, строго говоря, Александр Михайлович, наш разговор не имеет смысла, поскольку вам нечего мне предложить.
– Вы уверены? – Он чуть приподнял бровь и посмотрел опять на диван этак выразительно. Мол, гостеприимная хозяйка могла наконец предложить гостю отдохнуть, не утруждать ноги больше необходимого.
Но я гостеприимной хозяйкой себя не чувствовала. Во всяком случае, по отношению к Волкову:
– Совершенно. Вы не можете предложить ровным счетом ничего, что могло бы меня заинтересовать. В свою очередь мне нечего предложить вам. Так что… – Я широко улыбнулась, намекая, что пора бы и честь знать.