Ольга несколько секунд молчала. Потом, опустив глаза, тихо произнесла одно слово:
— Хорошо.
Глава 6
«Ожидание праздника приятнее самого праздника». Ольга невесело улыбнулась этому афоризму. Она так не считала. За последние две недели ей пришлось изрядно понервничать, чтобы организовать церемонию своей инициации в лучшем виде.
Самым трудным было, конечно, исчезнуть из дома. Но недаром Ольгины успехи в гимназии всегда оценивались высшим баллом. Припомнив и проанализировав даты отцовских «задержек на службе», расспросив его, чем он занимается в канцелярии и переговорив с Петром она выяснила примерно следующую картину: двенадцатого числа каждого месяца городской санитарный инспектор, в подчинении которого служил Ольгин отец, представляет губернатору список коммерческих предприятий города, которые санитарным нормам не соответствуют. По идее, согрешившие против здоровья потребителей предприниматели должны быть оштрафованы. Большинство купцов платят, чтобы не попасть в этот список от случая к случаю, когда к ним приходит ревизор, но есть категория злостных нарушителей, которым выгоднее не соблюдать этих норм. Вот их ежемесячные взносы, в конце концов, оседают в доме терпимости «у Анны». Происходит это в следующую за двенадцатым числом субботу. Мать Ольги тоже исчезала под разными предлогами из дому в этот день. Единственное исключение, которое Ольга смогла припомнить, случилось два месяца назад в связи с простудой матери. У горничной выходной тоже был по субботам. Ночь на воскресенье она обычно проводила у родственников. Таким образом, вопрос «когда?» разрешился, тем более, что субботний вечер — наиболее подходящее время для всевозможных светских развлечений.
Как только мать Ольги ушла из дому, указав дочери быть паинькой, она надела пальто и шляпку и выскочила следом. У нее были все основания спешить: перед выступлением следовало еще принять ванну, сделать с помощью Надежды прическу и первый в жизни маникюр.
Не меньше проблем вызвал костюм, в котором она предстанет перед обществом. К счастью, Маша, обладавшая почти такой же фигурой, что и Ольга, одолжила ей свое выходное платье из прекрасного полотна. Надежда и Петр частью подарили, частью одолжили ей роскошное белье и чулки, от которых не отказалась бы ни одна парижанка. Изящные туфельки тоже нашлись. Один пациент Петра, ювелир, ссудил ее серьгами и золотой цепочкой. Цепочку она надела на талию как поясок.
И вот Ольга, одетая в этот костюм, стоит за тяжелой портьерой и через щель в ней рассматривает зал, где ей предстоит стать женщиной. В этом помещении она уже была, но сейчас здесь все выглядело совершенно иначе. Кругом толпились элегантные дамы и кавалеры. Всего присутствовало человек около пятидесяти. Гости смеялись, разговаривали, закусывали возле буфета. Кое-кто отдал предпочтение традиционным костюмам, но большинство нарядились как на карнавал. Женщины избрали себе костюмы, наиболее подчеркивающие их прелести. Здесь была одалиска, весь наряд которой состоял из тончайших газовых шаровар и безрукавки, настолько короткой, что при каждом шаге можно было созерцать груди ее владелицы. Несколько дам надели какие-то туники, похожие то ли на античные, то ли на те, что носили их прапрабабушки в начале XIX века. Хотя, пожалуй, разрезы по бокам юбки до самого пояса (а пояса тогда затягивали под самой грудью) показались бы слишком смелыми и в те времена. Еще одна особа нарядилась в балетную пачку и трико с отверстиями в соответствующих местах. Две женщины, похожие на сестер, видимо, были поклонницами Гогена. Во всяком случае, подобно моделям таитянского цикла знаменитого художника они задрапировались в куски яркой ткани, подвели глаза на азиатский манер и воткнули в парики из конского волоса по яркому искусственному цветку. Но большинство женщин выбрали для себя костюмы, обыгрывающие тему современного дезабилье: корсеты, из которых дерзко выглядывали соски грудей, прозрачные юбки с разрезами или пеньюары, тонкие чулки, башмачки на каблуках. Одним словом — то, что представляет себе мужчина, раздевая взглядом хорошенькую незнакомку.
Наконец, общество расселось на стульях перед предметом мебели, который Ольга в свой первый визит мысленно окрестила диваном. Она уже знала, что от народного остроумия он назывался сексодромом. Вперед выступил мужчина во фраке и начал что-то говорить. Гимназистка уже поняла, что говорят о ней, но стук собственного сердца мешал ей услышать речь, хотя дело происходило всего в нескольких шагах. Последние приготовления. Надежда просунула краешки пуговиц на спине Ольгиного платья в петли, чтобы застежку можно было расстегнуть одним движением, и сжала запястье ученицы вместо благословения. «Конферансье» завершил свою речь, и все взоры обратились в сторону портьеры, за которой стояла Ольга. Легкий толчок пониже спины дал ей понять, что пора идти. «Ну, вперед. Отступать поздно» — сказала она себе и сделала первый шаг.