"Барышня" сделала круглые от удивления глаза и развела неопределенным жестом свои огромные руки.
— Как с кем? Одна. Маменька в губернский город ездила. Привезла программу, книжки, ну и училась. А задачи с батюшкой делали и в диктовках он тоже пособлял. Вот только жалость: писать как следует не могу… Руки сгрубели. Жать приходилось. Работать… Как возьмусь за перо, так уж беспременно руки дрожат, — чистосердечным признанием заключила свою речь новенькая и снова широко, простодушно улыбнулась, сверкнув ослепительно-белыми зубами.
— Ну и хвастунья же эта новенькая! — перегнувшись к своей соседке Эмме, шепнула Милочка.
— Поповна! Все поповны хвастливые! — ввернула свое слово беленькая немочка Вульф, поводя пухлыми плечами.
— Мне она совсем, совсем не нравится, — подхватила Милочка, — и я удивляюсь, чем пленила она наших, что те накинулись на Нюру, пожелавшую ее "изобразить"…
— А если бы вы знали, барышни, как от ее головы репейным маслом пахнет! Целую банку, очевидно, на себя вылила эта «приехамшая» к нам прелестная девица из деревни! — вставила в разговор двух соседок внезапно вынырнувшая откуда-то шалунья Смолянская.
— И вообще она нечистоплотная какая-то. Вы видите у нее на локте заплату, — послышался презрительный голосок Зины Ракитовой, и она мельком, в стеклянные дверцы шкафа, оглядела свою собственную, затянутую в изящное форменное платье, сшитое у дорогой портнихи, фигурку.
— Ну знаешь, о заплатах ты оставь, — вмешалась в разговор проходившая мимо Катя Малиновская, — у меня у самой все заштопано: и юбка, и передник, и чулки, у мамы нет денег на новое, а это мне не мешает следить за собой и мыть руки чуть ли не после каждого урока.
— Пожалуйста, не чванься… Нашла чем! Чистюля! — насмешливо протянула в нос, подражая Кате, Смолянская и звонко расхохоталась заразительным ребяческим смехом.
— Тише! Тише! Или вы не слышите, Смолянская, Арсений Ардалионович хочет говорить с вами, — и Таисия Павловна сделала по адресу шалуньи Нюры строгое лицо.
Арсений Ардалионович действительно хотел говорить о новенькой: она, по его мнению, подготовлена прекрасно. Знает больше, чем следует… Только вот языки.
— Одни языки — французский и немецкий — заставляют желать много лучшего, — с искренним сожалением закончил он.
Крестовоздвиженская прослушала очень спокойно все, что он сказал, как будто речь шла не о ней, а о ком-то постороннем, и опять улыбнулась.
Инспектор сошел с кафедры и приблизился к первым партам. Его взгляд встретился со взглядом Зины, и он произнес очень мягко по адресу гимназистки:
— Вот если бы вы, госпожа Ракитова, пожелали помочь новенькой! Вы так сильны по иностранным языкам. Это займет у вас немного времени. Госпожа Крестовоздвиженская, по всем данным, скоро усваивает предметы. Не согласились бы вы помочь ей первое время?
Зина с чуть заметной кислой усмешкой нехотя поднялась со своего места, отвесила инспектору подобающий реверанс и тихо проговорила: у
— Хорошо. Я постараюсь, если успею… Помогу усвоить новенькой заданное к завтрашнему дню.
— Очень, очень мило с вашей стороны, барышня! — и, довольный результатом экзаменов, инспектор вышел из класса.
В коридоре прозвучал новый звонок. Приближался урок физики — самый страшный из гимназических уроков.
В перемену Зина, с видом добровольной мученицы, позвала Поповну, как она, а за ней и многие другие гимназистки-третьеклассницы окрестили между собой новенькую, и небрежно процедила сквозь зубы:
— Я вам объясню французский синтаксис сейчас, если желаете, потом у меня не будет времени.
Поповна охотно согласилась.
— Пожалуйста. Премного буду вами благодарна, — весело произнесла она.
— "Вами"? — насмешливо протянула Зина. — Какой у вас странный оборот речи.
— Так уж привыкши! — добродушно улыбнулась Даша.
"Нет, она невменяемая какая-то!" — возмущалась Зина в глубине души.
— Послушайте, — брезгливо морщась, заговорила она, снова обращаясь к Даше: — бросьте вы ваши мужицкие привычки! Все эти словечки: "приехамши, отъехамши, уснумши, устамши!" Право, это противно и смешно!
— Ах, извините! — смущенно сказала Даша, и все ее и без того румяное лицо запылало ярче, — уж я попрошу вас, ежели заметите, что не так, поправьте… Я ведь попросту, по-деревенски… и не…
— Нет уж, увольте! — резко оборвала ее на полуслове Зина, — право, у меня нет ни времени, ни охоты для воспитания всяких провинциальных девиц. — И тут же, заметя растерянность Поповны, заключила с каким-то жестоким злорадством: — Ну а сейчас примемся за французский синтаксис, пока учитель физики еще не "пришедши!" — и насмешливо сверкнула на новенькую загоревшимися недобро глазами.
* * *