— Да ладно.
— То есть им тяжело ощущать людские чувства? А разве они не могут эти ощущения контролировать?
У меня в отличие от Селесты слова Доминики не вызывали сарказма и недоверия.
— Конечно, умеют. Открываются когда нужно но в основном ставят щит, ведь им приходится вращаться в нашем обществе, раз самих защитников настолько мало. Но потому они замкнутые и не проявляют эмоций, эта способность блокировать чужие чувства и на собственное восприятие накладывает отпечаток.
— Ерунда! Они просто одарены необычной силой, вот и все отличие, — заявила Селеста.
— Ах! — с романтичным вздохом она раскинула руки и упала спиной на кровать, — я, кажется, влюбилась.
— С ума сошла влюбляться в защитника! — покрутила пальцем у виска Доминика.
— А тебя не спросила, — подруга повернулась набок, подперла ладонью голову и заявила, — и я придумаю способ Эсташа заполучить. И больше не буду действовать так глупо, как сегодня, копируя остальных.
— Только не будь дурой, — тут же сказала соседка, — не провоцируй. Защитников нельзя провоцировать. Говорят, если они не удержат под контролем собственную силу, человек от ее мощи может сойти с ума.
— Да как же! Если они так устроены, что стремятся охранять нас, людей, то я и буду воздействовать на этот инстинкт, но по-умному. Ты была права, Маришка, просто попадаться ему на пути — это глупо.
— Воздействовать на инстинкт защитника? — Доминика откровенно расхохоталась, — смелости не хватит. Чтобы его пробудить, нужно самой попытаться убиться, причем у Эсташа на глазах. Или ты думаешь, что защитник среагирует на какую-то мелочь? Он поможет с легкостью просто в силу воспитания, но вот чтобы на самом глубоком, подсознательном уровне... Да тебе придется с одной из башен прыгнуть.
— Посмотрим, — загадочно ответила Селеста, — обязательно найду способ.
А когда с наступлением темноты мы устроились в кроватях, я долго лежала без сна, смотрела на тонкий серп луны, зависший в темном небе, и вспоминала свой переход по веревочному мосту. Как дрожали под ногами деревянные дощечки, как ходили ходуном в ладонях веревки и ветер завывал в расщелине, от которой отделял лишь настил старого моста. Крики директора, стремившегося заставить меня перебороть свой страх. И я действительно пыталась ползти вперед, чтобы добраться до спасительного края. А потом были протянутые ко мне руки защитника, такого спокойного, непоколебимого в своей уверенности. И ветер вдруг стих. Я ощутила силу, необычную, странную, она обволокла мост, на всем его протяжении тонкой пленкой оградительного щита, пробежала по веревочным перилам, отрезая прозрачной стеной дорогу бушующему ветру, и дала несколько драгоценных минут на то, чтобы быстро добежать до другого края.
Он просто помог, потратив уйму энергии. Доминика сказала бы — в силу воспитания, а Селеста непременно оспорила, что из-за природы защитников. Но как же необычно встретить подобного человека, а может, действительно, не человека, а древнее существо, представителя почти погибшей расы тех, кто умел помогать.
Я повернулась набок и подтянула к груди колени, потерла ладонью лицо и ощутила вдруг влагу на ресницах. Ведь и не собиралась плакать. Просто екнуло что-то в груди, накатили воспоминания о том, как были построены башни моей гимназии, об обитавших здесь воинах, чьи скульптуры застыли, словно живые, на вершинах устремившихся в небо крыш и круглых площадок.
Селеста говорила, что, кажется, влюбилась. И буквально перед самым сном забралась ко мне на кровать и тихо попросила: «Пожелай, чтобы он обратил на меня внимание».
— Что ты, Сеша, — я прошептала совсем тихо, не желая будить Доминику, — знаешь ведь, мой дар совсем не работает или работает не так. Желания практически никогда не исполняются или воплощаются абсолютно иным образом, не как представлялось.
— Все равно пожелай, что тебе стоит? Честно говорю, прежде такого не испытывала. Ну хоть чуть-чуть внимания с его стороны.
— Хорошо, — я вздохнула, — желаю тебе внимания Эсташа тен Лорана.