— Он точно твой отец? — младшая Повилика прошептала на ухо Карелу, чем вызвала на тонких губах мимолетную улыбку.
— Что, не тянет на респектабельного джентльмена викторианской эпохи? Клубы Сохо и во времена его молодости были весьма порочным местом, да и мать, даром, что из высшего света, знала толк в развлечениях. Они отлично вписались в эпоху джаза, — мужчина задумчиво смотрел, как старик вскарабкивается на спину кардиолога, но видел явно картины далекого прошлого. Замотав головой, прогоняя непрошенные образы, Гиностемма одобряющее подмигнул Полине: — не ведись на эту браваду, она — проверка на чванство и спесь. Отца всегда бесило высокомерие и лицемерность общества. Жаргонная грубость речи один из способов заставить собеседника показать истинное лицо. Твой крестный отлично справляется.
Тем временем Бастиан выпрямился, а устроившийся у него на загривке оратор принялся крутить головой, изучая окрестности:
— Я передумал. Давай вон к той эбеновой коряге, кажется, я узнал в ней брата Кипрея. Паршивец должен мне триста фунтов еще со скачек в Донкастере! Малец, поможешь выбить труху еще из одного старого пня?
Последнее фраза была обращена к Рейнару, который так же, как и Полина наблюдал за происходящим с выражением ошалелой растерянности на лице.
— Уверен, что собирать старые долги сейчас хорошая идея? — Гиностемма посмотрел на отца с укоризной взрослого, уставшего от детских капризов.
— Другого подходящего случая может не подвернуться, тут конец света надвигается! — Юджин не собирался сдаваться, для пущей убедительности пытаясь пришпорить Бастиана коленями. К счастью последнего, ноги старика почти не слушались.
— Потрясающий оптимизм. Кажется, ты знаешь, как вернуть наших к жизни?
Старший Замен смерил сына насмешливым взглядом:
— Общество юной леди превратило тебя в идиота? Три повиликовые ветви привитые к одному пню пробуждают его к жизни. Сейчас наша мисс Колючка заглянет в подноготную суть вон той дружной группы упокоившихся братцев, и мы вместе с этим симпатичным дружелюбным юношей вытащим самых боевых и полезных из могильной тьмы обратно на свет Божий. Верно я говорю, молодой человек?
От верховодящего со спины Керна старика исходила настолько заразительная жизненная энергия, что Рейнар счел уместным послушаться.
— Возьми, раздай всем, кого разбудите. Пусть примут в случае опасности — первый снег Халлербоса усилит их способности, — Карел дал Гарнье несколько капсул, одну оставив для Полин. Мадемуазель Макеба скривилась от отвращения:
— Я тридцать лет была сырьем для подобного дерьма. В жизнь не притронусь ни к одной таблетке!
— Это не лекарство, а повиликовый энергетик, — Гиностемма настойчиво протянул ладонь.
— Нет! — Белая роза с силой ударила по мужской руке и голубая капсула, подпрыгнув, исчезла в траве. — От всех болезней у меня есть доктор Керн, а с прочим сама справлюсь!
Гордо вскинув голову, женщина зашагала следом за ездовым кардиолог и его шумным жокеем.
— Готова командовать армией оживших старых пней? — Карел подмигнул, все еще цепляющейся за него Полине. Посреди бесконтрольного, неподдающегося пониманию волшебного хаоса, она держалась его, как единственной надежной опорой.
— К этому можно быть готовой? — девушка наблюдала, как тетка, Рейнар и старый Пинь-Юджин колдуют над кряжистой черной корягой, и как узловатые сучья удлиняются, распрямляясь в пальцы, серебристый мох обращается старомодным сюртуком, а бороздчатая, шершавая кора разглаживается в морщинистое лицо.
— Дядя Чарли, родовой знак Кипрей, потрясающе живучий, способен вырастить сад даже на пепелище. Забавно, что он был очень дружен с Диктамнусом, к которому даже с тлеющей трубкой нельзя было подойти — рисковал вспыхнуть факелом. У того под сердцем вырос дикий бадьян, он же неопалимая купина. Бедняге приходилось постоянно ходить в перчатках — одно неосторожное касание обжигало обидчика, а старик обладал весьма вспыльчивым, во всех смыслах, нравом. — Гиностемма присвистнул при виде еще одного возвращенного к жизни пня, — да ты и сама скоро убедишься, наша реанимационная бригада выбирает соратников по объему совместно распитого, не иначе!
— Вас было так много, а сейчас ты — последний в роду…
— Мир щедр на войны и катаклизмы, наши с Бейзилом ветви не принесли плодов, да и граф Кохани приложил немало усилий к регулированию «сорняков». Но, если я не ошибаюсь, твой брат — один из нас. Дитя Повилики и обычного мужчины, выбор любящего сердца. Правда, не припомню, чтобы кто-то ранее мог использовать живого человека вместо клумбы, как сделал парнишка с Роуз, — Гиностемма задумчиво потер переносицу, — возможно, причина в…