Как и предполагал, семейная магия распознает в Клематис родню. Незримые силы, заставляющие случайных путников петлять по окрестностям, превращающие три сосны в непроходимую чащу и путающие юг с севером на компасе, благоволят той, в чьих жилах течет не только кровь, но и сок растений. Непролазные заросли ежевики, терна и плюща раздвигаются, белесые нити дикой повилики ластятся к босым ступням, стебли склоняются в низком поклоне. А Клематис идет вперед, как ни в чем не было, точно ее каждый день встречают по-королевски, отдавая дань происхождению и красоте.
Здесь, на вершине холма, руины монастыря давно проиграли схватку природе. Своды молельного зала еще выделяются высотной доминантной над дикими зарослями, но остовы келий и часовен сможет обнаружить только опытный исследователь. Зато розовый сад, давным-давно сотворенный Первородной из слез и боли первой и единственной любви, разросся за столетия, подчиняя и властвуя. Среди хрупких бордовых побегов и почерневших от времени изогнутых колких стволов погружаются в вечный сон мои утратившие смысл жизни предки.
Лиана гиностеммы оживает предупреждением. По шороху ветвей, пульсации почвы, шепоту ветра осознаю — мы не одни. Судя по тому, как моя спутница замирает, втягивая воздух, понимаю — Клематис тоже чувствует чужое присутствие. Взываю к силе усопших братьев, стремлюсь к родовым корням, пытаюсь осознать суть нежданных гостей. Рука сама собой тянется к портупее на груди, где на всякий случай ждет автоматический пистолет — мы не в детской сказке, чтобы, полагаясь на волшебство, пренебрегать огнестрельным оружием.
Наши следующие шаги тихи и осторожны. Юная Повилика безмолвно повинуется, отступая за мою спину. Пригибаясь, крадемся к ближайшему плоскому камню, рядом с которым нашел приют один из наших — судя по рытвинам в коре и толстому слою лишайников, весьма древний пень. Почивший брат служит прикрытием, но закрывает обзор. Мы все еще не видим чужаков, но слышим отдаленные звуки беседы.
— Глубже копай! — доносит ветер обрывки фразы, без сомнения сказанной женским голосом, а следом недовольное бурчание, явно принадлежащее мужчине. Полина прислушивается, удивленно выгибает бровь, а затем, быстрее, чем я успеваю ее остановить, подскакивает и несется прямиком к незваным гостям. Нда, задача оградить импульсивность молодости от необдуманных поступков невыполнима.
«Стой!» — призываю мысленно, но она лишь отмахивается, ловко перепрыгивая через кряжистые корни, огибая разросшиеся розы и даже не думая сбавлять скорость. Догнать эту длинноногую бестию невозможно, остается надеяться, девчонка понимает, что творит.
Вытаскиваю на бегу оружие, одновременно взывая к силе предков, стараясь через кусты и руины разглядеть опасность, но Обитель спокойна, ее сон равнодушен к делам живых. Мчусь следом за Клематис и как раз успеваю выскочить из-за чересчур кучной группы старых пней, чтобы увидеть, как она, не сбавляя темпа, вешается на шею какому-то мужику, едва успевшему откинуть в сторону лопату и распахнуть объятия. Вот уже чего не ожидал, так это встретить в такой глуши конкурента! А поодаль на старом надгробии сидит и с интересом разглядывает нас, пожалуй, одна из самых эффектных Повилик двадцатого столетия.
— Белая Роза, мадемуазель Полин Макеба, — поняв, что моей непоседе опасность пока не угрожает, убираю оружие и кланяюсь давней знакомой. Она в ответ высокомерно кривиться, но поднимается и, делая шаг навстречу, протягивает руку. Все такая же, как тридцать лет назад, грациозная пантера, черная королева — полная противоположность белоснежной лунной Ипомее, своей сестре.
— Изгой вновь обрел корни, — ухмыляются пухлые губы, как всегда четко определяя суть. Способность Розы видеть насквозь — саму подноготную, всегда вызывала у меня чувство сродни зависти. Скольких ошибок можно избежать, знай заранее, что перед тобой подлец и мерзавец, а названный другом имеет сердце трусливого зайца? Впрочем, видеть истину и следовать своему пути далеко не всегда одно и то же — тридцать лет заточения в плену у Графа тому доказательством.
— Гин, знакомься! Мой крестный — Бас! — Полина прерывает наши гляделки с ее теткой и переключает внимание на мужчину, разглядывающего меня с агрессивной подозрительностью отца, чья дочь притащила на порог сомнительного кавалера.
— Я уже видел вас, — вместо приветствия выдает «крестный Бас», не торопясь протягивать руку.