Типусы между тем привычно представляются. Надо же, оперативники управления по борьбе с насилием в сфере личности. Они что, подрабатывают охранниками у девочек с гардерами? Потому что девушка-двойник — несомненно телохранительница.
Следует короткий грубый допрос, в основном для психологического давления. Имя, государственные идентификаторы, места регистрации. Их цель — заставить меня отвечать. И я, конечно, отвечаю, отвечаю правдиво. У типусов перед глазами экраны инфо, проверяют, не сходя с места. К счастью, столичный период жизни там никак не отражен, а то бы ребята напряглись. Я родился и вырос здесь, в Нью-Сибе.
Не так я себе представлял свой провал, не так. Я представлял — будет погоня, стрельба, ранение в ноги, затем избиение тонфами, с медленно меркнущим сознанием… Именно такой вариант смерти громко обещали мне инфо на Старом проспекте, именно к нему я готовился. А тут — допрос. И гёрла в качестве охранницы. Хотя какая она гёрла? Та светилась вся, а эта… обычная телохранительница-двойник, каких полно. Макияж-мимикр вблизи очень даже различим. Я не зразу заметил подмену, потому что растерялся. Не каждый день доводится видеть перед собой олицетворение десяти смертных приговоров. Но о смертных приговорах, похоже, речь не идет…
А типусы между тем начинают говорить сами. Они долго и нудно перечисляют, какие кары грозят мне за связь с малолеткой, девица с железной хваткой неумело, но старательно хмурится… а во мне тихо растет недоумение. Вот это вот — это что? Психологическая обработка, принуждение к сотрудничеству, что ли? А что так тупо? Перечисление статей кодекса правонарушений в сфере личности, ах как страшно, щас умру… А потом до меня доходит, что типусы вообще-то давят меня изо всех сил! Мутанты типа «бык», причем сильные — а я их не разглядел! Ох дурак… Будь на моем месте обычный человек, он давно бы обмочился от страха — в прямом смысле. То есть мне, если хочу выглядеть простым парнем, надо бы изобразить ужас, вместо того чтоб высокомерно улыбаться! А теперь что, поезд ушел. Попался. Мораль — не считай врага глупее себя, не считай никогда! Старое правило, всем известное, да что-то забывается всякими высокомерными дураками!
Как ни странно, меня подвело хорошее знание противника. «Пчелы» не отличаются умом и сообразительностью, на это и купился. Забыл, что в пределах своих функций они вполне профессиональны, не мне, любителю, тягаться с ними на их поле.
— Что, мальчик, бандитствуешь потихоньку? — доверительно спрашивает вислоносый, правильно истолковав мое смятение.
Я не сразу понимаю вопрос. То, что мальчик — это как раз понятно, у меня такие особенности физиологии, что выгляжу гораздо моложе своего возраста, по виду мальчик и есть, в вилке от шестнадцати до тридцати пяти, тут нечего обижаться. Но при чем бандитизм?
— Или побирушник? — приходит коллеге на помощь щекастый и немного проясняет обстановку.
Скорее всего, это сленг, какая-то их внутренняя классификация мутантов. Я лихорадочно соображаю, кем назваться. Подловили они меня с допросом, теперь за простого парня не сойду ни при каком раскладе. Тогда кто я? Кем назваться? Побирушники — это с большой степенью вероятности те, кого я в своих записях называю «друг»… бандиты тогда кто? Что-то никаких предположений даже…
Типусы настороженно ждут ответа, и я честно признаюсь, что не знаю.
— А мы поможем! — оживляются они. — Ты чего умеешь?
Ага, так я им и сказал. Я много чего умею. А этим достаточно знать только то, что и так знают. И я признаюсь, что могу внушать и противостоять внушению. Так, чуть-чуть. Но чтоб на покушать собрать, хватает. Жаль, открылось недавно.
— Тогда ты мут, — со знанием дела определяет вислоносый. — Везет же некоторым… Девочек окучиваешь на Старом проспекте, да? То-то мы смотрим, у тебя кэша на выступлениях полно.
Кэша у меня много по другой причине. Деньги я получаю за талант и тяжелую работу, но оперативникам знать не следует. Пусть считают мелким мутантом, для успеха операции это полезней.
Типусы заказывают обед, и мы совместно откушиваем. Подозреваю, у них это что-то вроде знака успешно проведенной вербовки. И правда, куда я от них теперь денусь? Они держат мою жизнь в руках. Одно их слово, и за малолетку меня казнят. Если до того не замучают до смерти.