Придерживаясь за гриву лошади, воин повесил голову и бросил украдкой косой взгляд на своих сторонников. В его секторе на трибуне царила мертвая тишина. Боевой вождь вздохнул и отшвырнул саблю прочь. Гулко пророкотал бронзовый гонг - Солимпаса вдарил по нему от души. Иппон!
Рабочий день закончен. Я легонько тронул пятками коня и направился к своему шатру. Трибуны взорвались бешеным ревом - зрителям понравилось представление. Спасибо хоть не вызывают на бис. Не обращая внимания на бурные проявления восторга, соскочил на землю и передал поводья жеребца Некриссе.
Рядом с шатром Атечи развела костер, выкопала ямку для углей и в данный момент доставала из котла с маринадом ядреные куски архара. Ей помогала Тинта, через минуту к теплой женской компании присоединилась и Карайя. Я повел носом, почувствовал терпкий запах пахучих травок и сглотнул слюну. На обед у нас будет шашлык и его будет много… И это хорошо.
Рядом жрецы мужского пола натягивали четвертый по счету шатер. Его предназначение было не совсем понятным. Ну, да ничего, скоро все прояснится. Откинув матерчатый полог своего убежища, скользнул внутрь, стянул с себя кольчугу, упал пластом на подушки, прикрыл глаза и расслабился.
Из всего круга вопросов, которые предстояло решить в ближайшее время, я никак не мог найти подход к проблеме обуздания черных кобыл. Ну, не лежала у меня душа, устраивать стриптиз-шоу на глазах у многотысячной публики. Может для дикой степной демократии это и нормально - все-таки мрачное и неумытое раннее средневековье, но нас воспитывали по другим правилам. Хотя, если бы я родился и воспитывался в Штатах, то все прошло бы очень мило - в лучших традициях либерально-демократических секс-шоу. Нужно только блестящий металлический шест воткнуть по центру и вперед… show mast go… Так сказать, - африканский атавизм для тех, кто недавно слез с дерева и никак не может забыть о вольной жизни на сучьях.
Полог шатра откинулся и внутрь проскользнула Карайя, окинула взглядом помещение и, заметив мое лежащее пластом тело, с почтением сказала.
– Священная трапеза готова Старший брат, - и сделала широкий жест рукой, предлагая покинуть шатер. Я перетек из положения лежа в положение стоя и, может быть быстрее чем требовалось, направился у выходу. Опередив меня на один шаг, жрица возглавила процессию.
А нацелились мы на новый шатер. Зайдя внутрь, понял, что меня уважают и ценят. В центре стоял невысокий составной столик и на нем разместилось все, что требуется человеку, уставшему душой и телом после непосильных трудов и иссушающих душу забот. Примостив свой зад на низенькую скамеечку, окинул заинтересованным взором, ломящееся от деликатесов, поле боя. А на столе присутствовали даже фрукты - груши, персики и виноград. Очень даже отражает… На видном месте, на блюде, исходил ароматным парком с привкусом дыма отлично прожаренный шашлык и, что уж совсем меня удивило, великолепно приготовленный по моему же рецепту - пирог. Ай, да жрецы… ай, да сукины дети!
Я оглядел лица своей команды. У большинства было выражение плохо скрываемой тревоги - вдруг не понравится, вдруг, что не так… А у Атечи, в самой глубине глаз, пряталось чувство гордости и торжества, дескать - знай наших. Я подмигнул красотке и с улыбкой приступил к уничтожению первой перемены блюд…
Через час отпал от стола, как насосавшийся крови клещ. Мягко помассировал раздувшийся живот и, посмотрев на жрецов слегка осоловелыми глазами, приказал убирать со стола, оставив только чай и сладенькую фруктовую водичку.
Дождавшись завершения уборки, сообщил адептам, что собираюсь провести важное совещание, на котором неплохо было бы обменяться впечатлениями и обсудить текущий момент. Чтобы нас не подслушали, предложил Некриссе отрядить кого-нибудь из жрецов на охрану шатра. Тот, кивнул Гроссу и младший брат выскользнул наружу. Я сделал широкий жест рукой, предлагая устраиваться всем поудобнее, и после некоторой неразберихи с рассаживанием довел до сведения коллектива.
– Следующий, кто должен вытянуть черный камень, будет Проклятый Орел - вождь племени Горного Барса. Он готовит какую-то подлость. Я обязательно это докажу и Некрисса должен быть готов крикнуть - 'нечестный бой'. После этого, я вырежу все его два пальца двойных ладоней клинков… и тех из племени Горного Барса, кто еще подвернется под руку. Будьте готовы! Мне придется проявить свою божественную ярость. Будет немного страшновато. - Главный жрец захлопнул, отвалившуюся было челюсть, и часто закивал. А я продолжил, обращаясь в основном к Карайе.
– Теперь о главном, - и я взял на душу грех, говорить от имени Богов. - Так вот, Боги Света и Тьмы мне сообщили, - они не хотят, чтобы белую кошму пачкали у всех на виду. Все должно происходить в шатре, который нужно поставить в центре ристалища. Поэтому Карайя и все остальные должны пустить слух, что Боги не довольны и хотят внедрить новые правила. Иначе, Посланник Богов, - то есть я, перенесу их божественную ярость на весь степной народ. И то, что произойдет завтра, лишь цветочки. Дальше будет еще хуже. Иначе говоря, ваша задача добиться принятия новых правил. А именно - в центре ставится шатер. Я ловлю девицу и ссаживаю ее с коня. Она берет белую кошму и идет в шатер, где раздевается и ложится на нее. Я захожу в шатер, делаю свое дело, женщина берет кошму, накидывает ее себе на плечи, выходит из шатра и совершает круг почета вокруг ристалища, так чтобы всем была видна кровь на шкуре. - Я посмотрел на жрицу и спросил. - Кстати, что обычно делали женщины после кровопускания на других праздниках в прошлом? - Карайя без запинки отбарабанила.
– Они становились послушницами храма. - Я кивнул и продолжил.
– Завершив круг почета, она направляется в наш шатер. Видимо, нужно поставить еще один - специально для послушниц. - Все дружно закивали. Я хмыкнул и, ткнув пальцем в Некриссу, приказал. - Послезавтра черный камень должен вытянуть Лохматый Лунь - шаман племени Серой Птицы. Если у него не наступит резкое просветление в мозгах, то я уничтожу его и две ладони двойных ладоней клинков Серых Птиц, - строго оглядел теплую компанию жрецов и спросил.
– Вопросы. Замечания. Предложения. Возражения. Если есть, что сказать, разрешаю говорить. - Ответом было гробовое молчание и я подвел черту. - Тогда обсудите между собой план работ и приступайте. А я пойду к себе, хорошенько отдохну перед завтрашним боем. Все.
Поднялся из-за стола, вышел из шатра и, расправив плечи, огляделся по сторонам. По гребню склонов густо торчали любопытные головы, а за ними, на многокилометровом пространстве степи, гудел пчелиный рой степной вольницы. Крики, ржанье лошадей - все сливалось в единый фон. Буквально физически ощущалось радостное возбуждение и приподнятая атмосфера праздника. С запада задувал легкий ветерок, наполненный горьким ароматом полыни и дымом костров. Солнце давно перевалило через зенит и очень хотелось сбегать на речку и ополоснуться, но… не место и не время. Пока есть враги готовые использовать грязные приемы - о купании в реке лучше забыть. Я тяжело вздохнул, вошел в свой шатер и, не раздеваясь, повалился на шкуры и мягкие подушки. Рядом с тихим мурлыканием пристроилась Ляпа и ткнулась мокрым носом в щеку. Положив руку ей на загривок и ощутив теплое влияние бескорыстной кошачьей любви, забылся сном.
Проснулся поздно ночью, вышел прогуляться вместе с киской на зады, полюбовался звездным безлунным небом… заполонивший все окрестности цыганский табор степного народа, умилял своей непосредственностью. Судя по всему, песни и пляски предполагалось продолжать всю ночь. Ну ничего, я вам устрою завтра веселуху… мало не покажется. У шатра жрецов шевельнулась темная тень - Гроссу. Бдит народ - это хорошо. Я сплюнул и отправился досыпать.
Рано утром вскочил ни свет, ни заря, оделся в боевой доспех и битых несколько часов занимался повышением мастерства, не выходя из шатра. Сначала, как положено, помедитировал дыша диафрагмой в позе 'тай-за', затем провел дыхательные упражнения и восстановил энергию жизни - последовательно проходя от физического тела через эфирное и астральное до состояния ментального. Закончил пребыванием в духовном теле. Разогрелся растяжками и вращениями. Взял в руки саблю и попробовал придумать новые связки и проходы. Постепенно стадион за стенками шатра начал заполняться народом. Это было хорошо заметно по нарастающему гулу людских голосов.