Так вот к этому времени мы перекрыли все выходы. Вертушка не высадила десант по обыкновению прямо с воздуха, а приземлилась. Показалось несколько умников. То, что это яйцеголовые[9], я понял сразу. Ну, нам-то какая разница в принципе? Мы подчиняемся только непосредственному командиру, а на его физиономии, кстати, была нарисована далеко не братская любовь ко вновь прибывшим. Ну не любили мы их, что поделать!.. Все время норовят подергать Бога за усы. Что из этого получается – жутко.
Так вот. Вертолет, что самое необычное, остановил винты. Яйцеголовые в это время вытащили какие-то свои приборы – несколько ящиков – и буквально за 15 минут смонтировали непонятные устройства. После чего приказали нам, как только покажутся узкоглазые, стрелять по ним, не жалея патронов. Забрасывать их гранатами. Тогда мы еще усмехнулись: «Ну да, все так просто – сейчас они все бросят и полезут под наш огонь».
Однако не прошло и двадцати минут, как со стороны противника показался сначала первый, за ним второй… и мы стреляли, стреляли… Они же все перли и перли. Понимаешь, Перцефф, я не знаю, что там включили, но всех этих вьетконговцев будто дубиной по голове шарахнули: они идут, ошарашенные, ничего не понимают, автоматы болтаются… Никто даже не попытался стрелять! А я чувствовал – от них исходил ужас. Настоящий, словно им плевать на все… В одного я всадил пуль десять-пятнадцать, но он и после этого продолжал бежать в нашу сторону. Его тело рвало свинцом на моих глазах, а он продолжал двигаться. Это – зомби…
Тогда мы положили их всех. ЧП произошло, когда один из наших рванулся вперед прежде всех… Яйцеголовые, правда, потом отключили прибор, а мы обыскивали подземные помещения одно за другим. Только трупы, трупы. Узкоглазые сами разбивали свои головы о скалы, о стены. Крови столько я не видел даже на бойне. Понимаешь, Перцефф, это страшно! Просто страшно, когда вдруг ты ни с того ни с сего лезешь на открытый огонь пулеметов.
Я, конечно же, тогда сразу записал услышанную от Тома историю, но провести более глубокое расследование в этом направлении мне не удалось. Так и остался рассказ Рибока без должного внимания. Однако сегодня, разобрав свои архивы, я умудрился его отыскать.
Чем больше я думал по этому поводу, тем больше понимал: если представить хотя бы на секунду или, точнее, поверить в рассказ бывшего спецназовца, то в итоге можно было прийти к заключению о том, что применение психотроники в военных целях – не завтрашний день, а вполне ощутимая реальность текущего дня. И тогда можно смело предполагать следующее: если такие генераторы способны включить «Зов смерти»[10], то уж вызвать или подавить панику они вполне способны.
Далее я вспомнил еще вот что. Мой знакомый Кайл Оушен, военный журналист, часто рассказывал различные и на первый взгляд не заслуживающие доверия байки. Я никогда не расспрашивал его об этих историях подробно – тогда это не было нужным, сейчас же, похоже, настало самое время нам встретиться и поговорить по душам.
Глава 2.
Нас прослушивают!
Кто предугадал ход событий на двадцать четыре часа раньше толпы заурядностей, тот двадцать четыре часа слывет человеком, лишенным самого заурядного здравого смысла.
– Знаешь, Перцефф, давно тебе хотел позвонить, а все не представлялось случая. Прочел я твои последние книги. И конечно, со многим бы я поспорил, но в целом ты на верном пути. Хотелось поговорить по этому поводу. Но как известно, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. И вот мы встретились, – Кайл чуть отстранился и заглянул мне в глаза.
– Оушен, скажи мне одно: вот ты писал историю про бывшего советского солдата, сдавшегося в плен во время афганского конфликта. Можешь подробнее рассказать, почему именно ему следует верить?
– Начнем с того, что совсем недавно я встречался с профессором Мичиганского университета Альбертом Аду, который рассказал мне много интересного. Так, по его словам получается, что сразу после Первой мировой войны его учителю дали ознакомиться с работами (под грифом «Особо секретно») того самого Михайловского, которого ты упоминал в телефонном разговоре. Я пошел дальше и после твоего звонка вновь встретился с Аду. – Оушен многозначительно замолчал и запустил пальцы в шевелюру – когда он так поступал, это всегда означало крайнюю степень его волнения. – Так вот… Честно, завидую тебе – я столько раз, оказывается, сталкивался с этим явлением и не обращал на него ни малейшего внимания, а тут: сразу – раз! И информации просто куча. Вот держи, я записал слова профессора. – Кайл протянул мне блокнот.