– Марин, возьми рифы на фоке. Потом на кливере. А потом иди вниз и приготовь бутерброды. Побольше горчицы.
Я кивнул и отправился брать рифы. Уже почти двое суток мы играли со штормом в прятки – то шли впереди него, то закладывали галс и подставлялись ветру и волнам. Сначала я обрадовался этой передышке, ведь больше не нужно было беспрестанно забрасывать, вытягивать и штопать сети. Но через несколько часов адреналин иссяк, его сменили оцепенение, постоянная тошнота и жуткая усталость. Море и не думало смилостивиться над нами. Волны взмывали ввысь на шесть метров и более. Грузная неуклюжая старушка «Джинни Пол» качалась из стороны в сторону. Все вещи вымокли. Я сам вымок насквозь в трехслойном непромокаемом костюме. Сири так проводила свой долгожданный отпуск.
– Это еще что, – сказала она глубокой ночью, когда на палубу и исцарапанную пластиковую рубку обрушивались огромные волны. – Ты бы видел, что творится в сезон самумов.
На горизонте низкие облака сливались с серыми волнами, но море немного успокоилось. Я намазал горчицей бутерброды с говядиной и разлил по большим белым кружкам дымящийся черный кофе. Даже в невесомости и то легче было бы его не расплескать, чем на ходившем ходуном трапе. Сири молча взяла у меня полупустую кружку. Мы сидели, с наслаждением жевали говядину и пили обжигающий кофе. Я встал к штурвалу, а Сири спустилась вниз принести еще. Серый день незаметно тускнел, приближалась ночь.
Сири вернулась с кофе и уселась на длинную скамейку, которая опоясывала рубку.
– Марин, а что будет, когда запустят портал?
Я удивился. Мы почти никогда не обсуждали будущее присоединение Мауи Заветной к Гегемонии. Оглянувшись на Сири, я поразился: яркие огни приборной панели, озарявшие снизу ее лицо, превращали его в мозаику из теней и трещин, высвечивали скрывавшиеся под бледной, прозрачной кожей кости. Прекрасные зеленые глаза той Сири, которую я когда-то знал, тонули в непроглядной темноте. Резко выдавались острые скулы. Мокрые короткие седые волосы торчали в разные стороны. На дряблой шее, на запястьях проступали узлы сухожилий. Годы наложили на Сири свою печать.
– Ты про что?
– Что случится, когда они откроют портал?
– Ты же знаешь, что сказал совет. – Я говорил нарочито громко, как будто она плохо слышала. – Для Мауи Заветной начнется новая эра – эра торговли и технологий. Вам больше не нужно будет довольствоваться одним маленьким мирком. Вы станете гражданами, и все смогут пользоваться порталом.
– Да, – устало согласилась Сири. – Марин, все это я уже слышала. Но что будет? Кто первым явится к нам через этот портал?
Я пожал плечами.
– Думаю, сначала дипломаты. Специалисты-культурологи. Антропологи. Этнологи. Морские биологи.
– А потом?
Я молчал. Стемнело. Море почти успокоилось. Наша лодка сияла красными и зелеными ходовыми огнями. Мне было неспокойно, почти так же неспокойно, как два дня назад, когда на горизонте появились первые признаки шторма.
– Потом придут миссионеры. Нефтеразведчики. Морские фермеры. Застройщики.
Сири глотнула кофе.
– Я думала, экономика Гегемонии достаточно развита и не нуждается в нефти.
Я засмеялся и закрепил штурвал.
– Всем нужна нефть. Если она есть. Мы не сжигаем ее, если ты об этом. Но она нужна для изготовления пластика, синтетики, пищевой основы, кероидов. Двести миллиардов людей – знаешь, сколько им нужно пластика?
– А на Мауи Заветной есть нефть?
– Конечно. – Я больше не смеялся. – Под одними только Экваториальными отмелями огромные залежи – миллиарды баррелей.
– Как они будут ее добывать, Марин? Построят платформы?
– Да, платформы. Батискафы. Подводные колонии, где будут работать специальные рабочие с Бродяг и с Тау‑Кита.
– А как же плавучие острова? Они ведь должны каждый год возвращаться на отмели, они там кормятся голубыми водорослями и оставляют потомство. Что станет с островами?
Я снова пожал плечами. Слишком много кофе – во рту остался горький привкус.
– Не знаю. Звездолетчикам особо много не говорят. Но во время первого перелета Майк слышал, что они планируют застроить как можно больше островов, поэтому некоторые удастся защитить.