— Теперь я верю, что ты ее не убивал, командир… Поскольку чую — эта страшная железная женщина где-то рядом, выслеживает нас. Четверть часа назад я отошел в кусты по нужде и учуял ее запах. Так пахнет в шатре. Но в кустах запах давно должен был выветриться, а он стойкий и как бы это сказать… свежий, вот. Она вернулась, командир.
Он выпалил это единым духом, и при этом все время боковым зрением контролировал окрестности колодца.
— Думаю, если она и вернулась… нам не следует бояться, — неуверенно произнес Штурман. — В любом случае, спасибо тебе за информацию, Мизгирь.
— Скоро стемнеет, — не унимался крестоносец. — Нужно уходить. А вдруг она затаила на тебя зло? А вдруг она собирает своих скоргов, чтобы напасть на нас? Тогда ночью нам не устоять! По ночам у сталтехов вдвое больше преимуществ перед людьми!
— Скорее всего, она не станет нападать, — задумчиво возразил Штурман. — Кире не очень везло с мужчинами… Мужчины обманывали ее… Мы — мужчины. И ей нужно от нас только одно, чтобы ее больше не тревожили. Оставили в покое.
— Я очень хочу оставить ее в покое, командир… Чего бы мне это ни стоило, — промолвил крестоносец.
Штурман хотел было еще поспорить в духе «переночуем и пойдем», но вдруг понял, что спорить тут не с чем. И впрямь надо двигаться.
— Ну что же, в таком случае… Пора идти дальше!
…До тамбура добрались без приключений.
Они не встретили ни одной колонии скоргов. Даже кочки как будто попрятались.
Тем не менее за время пути Штурману дважды показалось, что он слышит чьи-то хлюпающие шаги в прибрежных кустах.
«Прощай, Кира, — мысленно сказал он, втайне надеясь, что она все же не пеленгует его имплантаты. — Ты причинила зло моим товарищам. Но ты же попыталась исправить его как смогла. Эта попытка — лучшее, что ты сумела сделать. Что же до наших… постельных игр… то, смею тебя уверить, это был самый оригинальный секс в моей жизни. Если когда-либо я буду писать мемуары „Моя жизнь среди скоргов“, нашему роковому танго я посвящу целую главу. И если когда-либо нас вновь сведет судьба, я с удовольствием поболтаю с тобой о том о сем. Но только поболтаю. Не больше. Потому что я люблю свою невесту Пенни. Ее одну».
Закончив этот мысленный монолог, Штурман вдруг понял, что так и не назвал Кире своего имени.
Во всяком случае, Юл не помнил ничего подобного… Даже в угаре яростной любовной схватки он не проболтался.
«В общем, прощай, Кира… А пока я остаюсь с доброй памятью о тебе, твой навеки Никто по прозвищу Никак».
Он так и не узнал, слышала ли его Кира.
А ведь это и впрямь она шла за ними по пятам. На самом деле женщиной-сталтехом двигала отнюдь не сентиментальность. Она попросту намеревалась дождаться, когда группа Юла совершит гиперпереход, чтобы сразу же наглухо запечатать за ними вход в локацию до лучших времен.
До времен, когда она вновь возжаждет общества настоящих мужчин.
Теперь, согласно инструкциям, полученным от Слепого Тараса, Штурман и его спутники готовились к гиперу в Новосибирскую Академзону.
Именно там им предстояло отыскать и добыть временный стабилизатор, способный обеспечить гарантированное возвращение Юла в родной Курчатник, а его спутников — в их локации, расположенные в других Зонах.
Маркеры сталкеров вновь, словно того и ждали, устроили дружную свистопляску, порою диаметрально расходясь в показаниях. Но теперь Штурман доверял только собственному.
Не афишируя своих действий, но особо и не таясь, он выдвинул стерженек модульного сканера для маркера, настроил связь вручную и прижал к сенсорному оконечнику фигурку Уробороса.
Сканер не сразу, но определил неизвестное устройство, минутку подумал, и… Штурман наконец облегченно вздохнул: цепи замкнулись.
Маркер, сканер и Уроборос завязались в единую систему, и теперь навигация гиперперехода осуществлялась уже с учетом маленькой змеиной фигурки, обозначившей себя в схеме как резонансный фильтр.
«Интересно, какие же еще возможности скрыты в этом символе гнусных змеепоклонников?» — проворчал про себя Юл.
Прошла минута, потекла другая, за ней третья. Мигнул сенсор окончания поиска, система «схватилась», и маркер недвусмысленно высветил конечную точку требуемого маршрута: «АКАДЕМЗОНА, ЛОКАЦИЯ № 26».
— Хорошо, хоть не тринадцать, — нервно хохотнул прямо над ухом Юла Семенов, все это время внимательно следивший за манипуляциями Штурмана. — А впрочем, двадцать шесть — это ведь два раза по тринадцать… Где ты взял эту штуковину, Юл?
«Я боюсь только цифры одиннадцать», — промолчал Штурман.
Заскорузлый и потрескавшийся палец «варяга» указывал на фигурку Уробороса.
Штурман понимал, что этот вопрос о происхождении всемогущей вещи сейчас занимает всех его спутников. Но говорить правду ему отчего-то не хотелось.
Поэтому Юл бережно снял с маркера нефритовое колечко-змею, глянул сквозь него на осклабившуюся физиономию «варяга» и ответил:
— Дружище Патрик на день рождения подарил, — заявил он, памятуя о том, что лучшие сорта лжи делаются из полуправды.
После чего приглашающим жестом указал всем на зияющий проем последнего уровня.
Впереди их ждала продуваемая ледяными ветрами Академзона.
Глава 14 Дракон радиоэлектронной борьбы
Перед самым гипером в Новосибирскую локацию Юла вновь стали одолевать тревожные мысли.
Однако Слепой Тарас не подвел: его инструкции сработали на все сто. Очень скоро перед Штурманом и его спутниками раскрыла свои негостеприимные объятия Академзона.
Прежде в этой локации Штурмана всегда встречала паршивая погода.
Ветры безраздельно властвовали над территорией тамбура, их хищные порывы сбивали с ног, затрудняли дыхание, путали мысли…
Вдобавок тут нередки были магнитные вихри: случалось, имплантаты в Академзоне сбоили похлеще, чем под воздействием ЭМИ от ядерного взрыва.
Но в этот раз Академзона приготовила Штурману и его спутникам сюрприз позабористее каких-то вихрей, ветров и снега с дождем.
Началось с того, что прямо на выходе из тамбура Вырин едва не вступил в аномалию, известную под названием «Кислота». Обычно висящая в воздухе туманной взвесью мелких капель, сейчас она имела вид прозрачной лужицы.
Это и ввело в заблуждение Вырина.
— Ого, да тут, кажется, «Фрич», — пробормотал ученый, занося ногу над лужицей.
Склонность к авантюрным экспериментам с его личным участием всегда была присуща Вырину, в остальном человеку достаточно осторожному.
К счастью, рядом оказался Семенов.
Он успел пихнуть товарища так, что тот перелетел через аномалию и еще пару-тройку метров ковылял враскоряку по растрескавшимся бетонным плитам, силясь удержаться на ногах.
— Ну какой же это «Фрич», Герман Степанович? — укоризненно прогудел «варяг». — «Фрич», конечно, и впрямь случается — и здесь, и в Курчатнике. Но у него сверху всегда корочка, вроде бы он ледком подернулся. И потом «Фрич» непременно круглый по форме, без вариантов. А это… оно разве ж круглое?
Семенов указал на рваные очертания краев объекта, который выглядел как лужица голубой жидкости, но в действительно являл собой исключительно неприятную аномалию неясной физической природы. И лужица эта действительно имела вид совершенно противоестественный, точно ее растягивали во все стороны крючьями.
— Ты прав, конечно, — процедил сквозь зубы Вырин. — Но всю эту информацию можно подавать как-то… вежливее, что ли.
— Вежливее будет в Академии наук. А у меня бывает только эффективно, — осклабился «варяг». Во всем его облике не было видно ни капли раскаяния.
Штурман неоднократно имел дело с «Фричами». Хотя принцип их действия и, главное, закономерность возникновения по-прежнему оставались ему неясны.
Ледяная желеобразная лужица обволакивает конечность, словно впитывается в нее. И после этого все, к чему эта конечность прикасается, — вмиг замерзает, да так основательно, будто выдержано в жидком гелии.
Однажды Юл едва не получил свежий «Фрич» в обмен на энергетическую «плеть» у одного хитрозадого сталкера из Соснового Бора. Но тот в последний момент отчего-то заартачился, и сделка сорвалась.