Ее ранние переживания были связаны с первым эпизодом сексуального насилия со стороны собственного отца (см. другие аспекты лечения этой пациентки в главах 14 и 16). Она немедленно сообщила об этом матери, которая обругала ее за грязную ложь, сказав: “Папы не делают таких вещей!” — и в качестве наказания отправила свою дочь в комнату. Это предательство со стороны матери оказалось значительно более травмирующим событием для пациентки, чем сам факт сексуального насилия, которое хотя и было чрезвычайно болезненным переживанием, но не содержало в себе угрозы быть покинутой основным защитником (матерью), а также угрозы непризнания реальности своих переживаний и чувств.
В ходе работы над этим первым переживанием терапевт назвал ту часть взрослой пациентки, которая зафиксировалась в своем развитии на времени этого события, Маленькой Мэри. В ходе работы терапевту удалось выяснить, что “детская часть” личности пациентки (Маленькая Мэри) все еще пыталась убедить мать в своей невиновности и объяснить, что ей очень нужны защита и поддержка (это стало явным в ходе психоаналитического переноса). Пациентка поняла это буквально и стала разговаривать с Маленькой Мэри как с независимым существом.
Вскоре она сообщила о периодах амнезии, во время которых, по словам членов семьи, она вела себя ненормально и странно. Она также стала приносить на сеансы листки с текстами о матери, написанные неразборчивым детским почерком. Для того чтобы предоставить Маленькой Мэри возможность поговорить с терапевтом, было проведено несколько интервью (с использованием гипноза для облегчения появления предполагаемой альтернативной личности), в ходе которых пациентка очень убедительно вела себя как шестилетний ребенок. Затем она согласилась попробовать снова объединить две части своей личности: детскую и взрослую.
Под гипнозом пациентку попросили вернуться в то время, когда отец домогался ее, и одновременно посмотреть на эту сцену глазами своего взрослого “Я”. Сцена проигрывалась без вмешательства терапевта до того момента, когда ребенку было сказано уйти в свою комнату. Тогда терапевт попросил пациентку выйти на сцену в роли своего взрослого “Я”, встретить на лестнице ребенка, взять его на руки, утешить и успокоить, и вообще действовать так, как она поступила бы с любым другим ребенком в подобной ситуации.
Она должна была продолжать в таком духе, пока ребенок полностью не успокоится, и затем вернуться в настоящее.
Пациентка сообщила об успешном выполнении задания по восстановлению самообладания ребенка. Однако важнее оказалась полученная возможность признать своим взрослым “Я”, что ее детское “Я” (или она сама во время события) действительно было невиновным. Убеждение пациентки в том, что она была “грязной”, в ходе этого сеанса значительно преобразовалось.
Этот вывод произвел очень сильное впечатление на пациентку, и вскоре спонтанно возникла третья личность, которая, казалось, появилась после серьезной травмы в возрасте 20 лет и время от времени “брала верх”. Было проведено несколько интервью, в ходе которых проявилась Большая Мэри. Она испытывала глубокую депрессию и выражала сильные суицидальные намерения. Большая Мэри (в отличие от взрослой Миссис Икс) требовала внимания как в интервью, так и вне их и “действовала” различными способами, что однажды вынудило терапевта срочно поместить ее в психиатрическую клинику. Там она назвала свою девичью фамилию, которую носила до 23 лет, была совершенно дезориентирована и считала, что идет 1963-й, а не 1986 год, как это было на самом деле. Снова была внушена реинтеграция и достигнута за одно, хотя и весьма длительное интервью. Через несколько дней возникла четвертая личность, относящаяся к 10-летнему возрасту. Она оказалась последней: как только эта часть личности была успокоена, утешена и реинтегрирована, пациентка стала принимать на себя полную ответственность за свои поступки и признавать свою душевную целостность.
Эта пациентка не удовлетворяла критериям диагноза “множественная личность” тем, что “альтернативы” возникали только в процессе лечения, а ранее себя не проявляли. Были найдены существенные свидетельства в пользу того, что многие ранние “расстройства”, которые испытывала пациентка и из-за которых ее неоднократно госпитализировали, могли быть вызваны появлением альтернативных личностей, но доказать это не удавалось. Более того, связь между применением понятия “внутреннего ребенка” в терапии и возникновением первой альтернативной личности казалась столь тесной, что могла быть только причинно-следственной. Тем не менее, использование альтернативных личностей оказалось эффективным способом, дающим пациентке возможность иметь дело со своими противоречивыми чувствами в своем взрослом Эго и привести аффективный характер релевантных эго-состояний в открытую конфронтацию с ним.